«Она была уверена, что нашла ковер… но внутри кто-то стонал и шевелился»…

Дома она занялась делами: затопила печь, заварила чай, взяла из кладовки муку, чтобы испечь лепешки. Налила кипяток в кучку зернистого теста, посолила, раскатала бутылкой и начала жарить на старом подносе.

«Это будет вкусно», — подумала она, наблюдая, как лепешки начинают подрумяниваться.

Только лепешки были готовы, как дверь хаты внезапно распахнулась. На пороге стояла Марина Петровна. Она дрожала от холода, лицо побледнело, а руки судорожно сжимали бок.

«Света, помоги…»

Светлана схватила женщину за руку и осторожно усадила на скамейку. Та легла, свернувшись калачиком, и застонала:

«Ох, больно, больно… Не могу голодать, не могу на холоде! А эти водители! Ни один не остановился, кроме одного. Я ему говорю: «Вези в Старолесное!» А он: «Чем платить будешь?» Бабка, понимаешь?! Кто я — никто?!»

Марина всхлипнула, и Светлана протянула ей половину еще теплой лепешки.

«Это из просрочки?» — нахмурилась женщина.

«Нет, просто выброшенное. Иногда в муке жучки заводятся — тогда я ее просеиваю и заливаю кипятком. Получается почти домашнее. И вкусно».

«Ну, ты меня удивляешь!» — Марина замолчала, переваривая услышанное. — «За сто лет такого не видела… и не хотела бы снова».

«Тебе почти девяносто, да?» — решилась спросить Светлана.

«Ну, почти. И что теперь? Отсюда до города не добраться. А дома… дома у меня нет. Только этот негодяй, который выбросил меня, как мешок с песком».

«Ты же не пойдешь пешком?» — заметила Светлана. — «Это тебе слишком тяжело».

В этот момент она заметила за окном знакомый внедорожник. Он подъехал к свалке, словно что-то искал. Светлана сразу поняла: это тот самый мужчина, который привез Марину.

«Тетя Маша, тихо!» — прошептала она. — «Он вернулся!»

Женщина вопросительно подняла бровь, но Светлана уже схватила ее за руку и усадила на пол, прижав коленом:

«Ни звука! Он может услышать»…