Обманувши дружину-доярку і продавши її будинок, чоловік з коханкою вигнали її на вулицю. Та так як вчинила дружина вони не забудуть ніколи…

— Вы дом в брак ей покупали? — Нет, он ей от родителей достался. — Какое это имеет значение? — Большое. С юридической стороны ты не имеешь на него никаких прав, так как это добрачное имущество, — возразила Вероника.

И продать без ведома жены тоже не сможешь, по крайней мере, легально. — А нелегально? — Максим приподнялся на локте и заинтересованно взглянул в тёмные глаза любовницы. Ради этих глаз он в тот момент был готов на всё, даже на подлость и преступление.

Вероника ответила не сразу. Задумчиво смотрела в бревенчатый потолок и хмурила лоб. — Ну, есть у меня кое-какие знакомые, которые могут посодействовать с документами? — наконец ответила она.

— Но это, мягко говоря, не совсем законно. Ты понимаешь? — Да, понимаю я. — Звони этим своим знакомым. Но за скорость придётся доплатить, а на дом выставить приличную скидку.

Времени мало, всего неделя. — Да, — согласно вздохнул Максим, — всего неделя. Поэтому звони своим знакомым сейчас.

Вероника пристально посмотрела на любовника и, прочитав в его глазах решимость, потянулась к телефону. С кем-то поговорила, затем сказала Максиму. Завтра сюда приедут люди, оценят дом, сделают все документы и будь готов отстегнуть им 20% от суммы.

— Не вопрос, — твёрдо ответил он. Вероника засмеялась и прижалась к нему. — Не так нравится твоя решимость? Через три дня с фальшивыми документами на руках Максим и Вероника встречали городских покупателей, которые хотели приобрести дом в качестве дачи.

Максим изливался соловьём, пиаря свою законную недвижимость. В итоге дом купили сразу. Уж больно приятными людьми оказались продавцы.

Это милая пара — Максим и Вероника. И уж больно вкусная была цена. А ещё через день оба спешно покинули деревню на машине Вероники.

Двор был вытоптан и застелен старой разломанной мебелью. Всюду валялись вещи, посуда и книги. Мария с недоумением в течение минуты разглядывала захламлённый двор, пытаясь понять, что происходит.

Ходная дверь скрипнула, и она увидела немолодую пару с таким же удивлением, уставившуюся на неё. — Вы кто? — спросили её. Вопрос был, конечно, неожиданным.

— А вы? — спросила она. — Мы живём здесь. Ответ поверг Марию в такой шок, что её рука невольно разжалась, выпуская ручку чемодана.

— В каком смысле? — А какое вам, собственно, дело? — уже с угрозой спросили жильцы. — И на основании чего вы тут задаёте такие вопросы? — Я живу здесь, — выкрикнула Мария. — Это мой дом, мои вещи, мои книги.

Но её возмущённый словесный поток был прерван одной простой фразой. — Мы этот дом купили на законных основаниях. — У кого? — в шоке выдохнула она.

— Понятное дело, у собственников. — У молодой семейной пары, Максима и Вероники. Мария швырнула чемодан на вытоптанный снег и закричала, вложив в голос всё своё отношение к абсурдности происходящего.

— Какой ещё Вероники? Максим — это мой муж. Мой. Я не знаю никакой Вероники.

Проваливайте из моего дома. Жильцы минуту оторопело смотрели на беснующуюся гостю, затем пошли в наступление. — Да-да.

Нас предупреждали, что возможно появится сумасшедшая, которая якобы будет предъявлять права на этот дом. Вас же Машей зовут? — Да, — заорала она и вытащила паспорт. Развернула и ткнула им в лицо.

— Вот моя фотография. Вот моя регистрация в этом доме. Вы видите? Жильцы переглянулись, а Мария попыталась пробиться в дом и кричала.

— Максим! Максим! Что происходит? Но ее быстро вытолкали с крыльца и сунули под нос бумаги с печатями. — Успокойтесь, ненормальная. Вот наше свидетельство о собственности.

Вот договор купли-продажи. Вот расписка. Все по закону.

А ваша прописка ни о чем не говорит. Мы покупали дом у собственника. — Но это мой дом, — в отчаянии сказала Мария.

— Это наш дом. Идите отсюда, пока мы в полицию не обратились. Ее бесцеремонно вытолкали со двора, вышвырнули следом чемодан и захлопнули калитку перед носом.

Мария вытащила из кармана свой старенький мобильник и пыталась дозвониться до мужа, но телефон того был отключен. Она села на чемодан и заплакала. Плакала она долго, в полном непонимании, что же такое произошло за время ее отсутствия.

Скрипя унтами по снегу, подошел сосед Панкрат. Постоял рядом с ней в нерешительности, затем похлопал по плечу. — Маша, пойдем ко мне.

Она подняла на него заплаканные глаза. — Ты мне можешь объяснить, что происходит? Где Максим? У тебя? Сосед озадаченно сдвинул шапку на лоб. — В общем, тут одна женщина в соседнем доме жила, Вероника.

— Так вот, твой муженек с ней спутался. — В каком смысле? — пораженно прошептала она. — В том самом.

Короче, изменил он тебе с этой Вероникой. Я, конечно, свечку не держал, но это и так понятно. — Вероника? — переспросила она.

— Да кто это вообще такая? Соседний дом с осенью пустовал. Она сняла его у бабы Веры. — А кто она, откуда? — не знаю, — грустно ответил Панкрат.

— Знаю только, что красивая и на машине. — На какой машине? — на красной. — А дом как они продали? — вскричала Мария.

Панкрат пожал широкими плечами. — Вот чего не знаю, того не знаю. Видел я только, что суету тут много было.

Люди какие-то приезжали на машинах с городскими номерами. Я спросил Максима, мол, что происходит. Так он мне ответил, что не мое это дело.

Я и подумать не мог, что он дом собрался продавать. Да и не шибко-то я хотел с ним разговаривать-то. Потом сам догадался, когда новых жильцов увидел.

Максим, он вообще подлый тип. — Почему? — «Как почему?» — в сердцах бросил Панкрат. — Дом твой продал, тебя на улице оставил.

Тебе что, мало? И с Вероникой этой. Я, между прочим, первый на эту Веронику глаз положил. А он, получается, у меня ее увел и тебя, получается, обманул.

Мария опять заплакала. Сосед стоял рядом, кряхтя в смущении. Затем снова легонько коснулся ее плеча.

— Ты это, давай сейчас ко мне, а там подумаем, что тебе дальше делать. Может, в полицию обратиться или еще чего. Он подхватил ее чемодан и пошел к своему дому по косившейся избе.

Мария словно во сне пошла за ним, сама не веря, что это происходит на самом деле. В доме сосед налил ей чай, придвинул тарелку с сушками и поставил банку варенья с воткнутой туда ложкой. Наверное, пытался таким образом красиво ухаживать.

— Угощайся. Но Марии было не до угощений. Она сидела и смотрела безжизненными глазами в одну точку, словно мумия.

Банкрад присел напротив и в смущении откашлялся. — Ты это, не переживай, — сказал он. — А если хочешь, то оставайся у меня.

— У тебя? — не поняла она. — Ну да, — пожал плечами он. — Можем жить вместе.

Ты мне давно нравилась. А Максим? Он же тебя не ценил совсем. — Откуда тебе знать? — зло поинтересовалась она.

— Да когда ты уехал, он мне тут под самогон много чего наговорил, — усмехнулся в бороду сосед. — И что дремучая ты, и необразованная, и вообще… — И вообще? Ну-ну, давай договаривай, — потребовала она. — Ну, в общем, не любит он тебя.

Не такую он себе семейную жизнь представлял. Так и сказал одним словом доярка. И вообще, знаешь, что подумал? — Что? — Короче, женился он потому, что своего у него ничего не было.

Ни хаты, ни приданного. Ты вспомни, кем его родители были. Алкашами.

До того допились, что дом собственный спалили, а его детям еще в детский дом забрали. Жил он тут при мех цехе, в теплушке. Ерундой занимался.

А тут ты подвернулась с приданым. И, что немаловажно, без родителей никто его не будет за дочурку любимую попрекать, если что не так. Хорошо устроился, короче говоря.

— О чем ты вообще, — не поняла Мария. — Ты совсем не соображаешь. Он тебя использовал просто.

А тут подвернулась другая, так он сразу сбежал. И главное, подлец, не просто сбежал, а счета и без ничего оставил. Короче, надо в райцентр ехать, в полицию.

Мария покачала головой. Большего предательства она и ожидать не могла. Поступок мужа был настолько вероломным, что она отказывалась в это верить.

Но факты красноречиво говорили, что да, это все правда. — Да, Мария, не любил он тебя. Не любил, — со вздохом резюмировал Панкрат.

— Это я уже поняла. — Ты вот что. Оставайся у меня.

Вместе будем жить. Я холостой. Зарплата у меня хорошая.

На работе ценят. И я тебя ценить буду. Да и мужу отомстишь своему, чтобы он провалился.

— Как я могу? Замужняя, с другим жить, — отмахнулась она. — И что, разведешься? Мария встала и помотала головой. Подхватила чемодан и пошла к двери.

— И куда ты? — спросила он догонку. — На ферму, — бросила она, не оборачиваясь. — Так как насчет моего предложения? — Не говори ерунду.

Она уже открыла дверь. — Подожди, Максим тут просил тебе отдать. Панкрат встал и подошел к книжному шкафу.

Вынула из стеклянного шкафчика что-то плотное, завернутое в целлофановый пакет. — Что это? — Документы твои. Мария поблагодарила и забрала пакет.

Едва за ней закрылась дверь, Панкрат недовольно пожевал толстыми губами и скривился в презрительной усмешке. Одним словом, доярка. Через час Мария уже выходила из кабинета начальства с расчетом на руках и трудовой книжкой.

Решение уволиться было спонтанным, наверное, даже необдуманным и на эмоциях. Но на тот момент она хотела одного — уехать отсюда, потому что уже завтра над ней будет смеяться вся деревня. Конечно, найдутся и те, кто будет жалеть, но это для нее было еще хуже.

Она хотела сменить обстановку, дать себе время подумать и оправиться от шока. Поэтому единственным ее направлением был город, в который она никогда не собиралась. А вот оно как все вышло.

Мария купила билет в плацкартном вагоне и теперь сидела в зале ожидания, раздумывая над своей нелегкой долей. Она решила ехать к подруге детства, которая давно уже переехала в город и очень хорошо там устроилась, благодаря пробивному характеру и железной хватке. А характер у той был действительно решительный.

Не побоялась, бросила все и рванула в город, где сняла комнатушку, первое время спала на раскладушке, питалась лапшой, но целыми днями упорно и методично просматривала вакансии. Отступать было некуда. Жить в доме с протекающей крышей, просыпаться от крика петуха и слышать мычание коров она больше не хотела.

С работой подруге повезло сразу. Устроилась товароведом на склад бытовой техники. Целыми днями орала на грузчиков, подписывала бумаги, кого-то отчитывала, принимала товар, выбраковывала и списывала неликвид.

Бойкую и красивую сотрудницу приметил директор филиала. Стал оказывать знаки внимания, а потом после нескольких встреч и вовсе предложил жить у него. Так, из тесной комнаты подруга переместилась в роскошные апартаменты.

Новый ухажер ей не нравился абсолютно, но зацепиться за город надо было любыми путями. Поэтому делала вид, что любит его безумно, и городская прописка тут абсолютно ни при чем. Спустя некоторое время любовник пошел на повышение, оставив ее после себя директором филиала.

Теперь она начальник, дама непростая и с должностью. Спа-салоны, парикмахерские, фитнес-клубы и прочие, доступные обеспеченным людям приятности. В общем, стала считать себя вполне полноправной горожанкой.

Потом она рассталась со своим спонсором, причем инициатором разрыва была она, ибо надоел и больше не нужен. А несчастный любовник, напрочь в нее влюбленный, принял все с достоинством, снял ей квартиру и оставил машину. Вот так вот устроилась подруга в городе.

Обо всем этом Мария знала из редких телефонных разговоров с ней. Когда Мария ей позвонила, та с готовностью сказала, что, конечно, будет рада видеть свою деревенскую подружку у себя, и чтобы она даже не беспокоилась, в ее квартире места хватит. Услышав ее историю, вдоволь повозмущалась насчет предательства Максима и поделилась своими давними подозрениями относительно его порядочности и вообще морального облика.

По словам подруги, муж Марии представлял собой воплощение хитрости, непорядочности и подлости. Короче, редкостный гад. Всю ночь Мария не спала, слушая стук колес на рельсовых стыках.

Да и не могла она уснуть, гоня невеселые мысли в голове. Плакать уже не хотелось, навалилась какая-то непонятная усталость и апатия. А утром она, сонная, уже стояла на перроне в ожидании подруги, который пообещал ее встретить.

Прислонившись к столбу, Мария искоса поглядывала на парочку в паре метров от нее. Он — крепкий парень в камуфляже с перебитым носом и хмурым взглядом. Она — блондинка с ярким макияжем и капризно надутыми губками.

— Не хочу, чтоб ты уезжал, — проконючила она, обнимая его. — Остался бы, но, сама понимаешь, служба. Он улыбнулся, хотя глаза оставались серьезными…