Немецкая овчарка не отходила от гроба — а потом начала лаять, от увиденного через минуту, все начали кричать…

Рекс и я видели то, что другим не понять. Но мы всегда понимали друг друга. Анна не выдержала.

Она подошла к гробу, склонилась к щенку и приложила ладонь к ее крошечному тельцу. Ее глаза были полны слез, но в них теперь не было страха. Только узнавание.

Она родилась в ту самую ночь, когда я исчез. На холоде. Я был один.

Но Рекс не ушел. Он остался. Он сторожил.

И когда я закрыл глаза в последний раз, я лишь надеялся, что кто-нибудь услышит, как он лает. Голос Бориса задрожал. Он опустил письмо, глаза блестели от слез.

Все поняли. Рекс не звал на помощь. Он не злился.

Он не боялся. Он подавал сигнал. Последний приказ своего друга.

И он выполнил его до конца. Щенок зашевелилась в руках Анны. Она прижала ее к груди.

И в ту же секунду Рекс встал и подошел ближе, как будто принимая ее в круг своей новой стаи. Он знал, прошептала Анна. Он знал, что она понадобится тебе.

В тот вечер, когда солнце садилось за холмами, залитыми золотистым светом, маленький щенок уже лежала в мягком пледе, завернутая с головой. Она была в кабинете кинологического отдела, в специально подготовленной коробке, рядом с которой сидел Рекс. Неподвижный, но внимательный.

Периодически Рекс наклонял голову, заглядывая внутрь, проверяя, все ли в порядке. Его взгляд был другим. Не тревожным, как на похоронах, а спокойным, уверенным.

В нем больше не было страха. Только цель. Медсестра, которая пришла на похороны и, к счастью, была рядом, осмотрела щенка и подтвердила.

Она выживет. Несмотря на холод, обезвоживание и долгие часы в гробу, она выживет. Она подняла глаза, блестящие от слез.

Это чудо. Офицеры, проходящие мимо кабинета, останавливались. Некоторые просто смотрели через стекло…