«Не віддам! Це все, що в мене є!» — закричала сирота-посудомийка, притискаючи до себе спортивну сумку. Багатий директор ресторану був упевнений, що спіймав злодійку, але коли побачив, ЩО всередині, ЗАВМЕР на місці
«Принимать помощь не стыдно». «Стыдно не помогать, когда можешь». «И я понял».
«Не сразу, конечно, но понял». Кирилл перевел взгляд на Василису, которая вдруг заплакала, слабо и прерывисто. «У нее нет температуры?» — спросил он тихо.
Надежда мгновенно прижалась губами ко лбу ребенка и покачала головой. «Она голодна, мне надо ее покормить». «В таком холоде и сырости она будет болеть постоянно», — Кирилл говорил уже мягче.
«Давай так: перебирайтесь на время. Я даже матери позвоню, она бывший воспитатель детского сада, поможет с малышкой. А потом… Потом решим, что дальше».
Надежда молчала, баюкая ребенка. Потом медленно подняла голову. «Временно», — сказала она.
«И я буду платить за жилье». «Как скажешь», — согласился Кирилл, скрывая облегчение. «Сможешь собраться прямо сейчас?»
Она кивнула и начала доставать из шкафа вещи. Он наблюдал, как быстро и аккуратно она складывает немногочисленные пожитки. Все имущество уместилось в одну спортивную сумку и пакет: несколько детских распашонок, бутылочки, пеленки, стопка потрепанных книг и единственная фотография в рамке.
«Это все?» — не смог сдержать удивления Кирилл. «Все», — просто ответила Надежда, застегивая сумку. Кирилл достал телефон и вызвал такси.
Через несколько минут они вышли на морозный воздух. Снег почти прекратился. Василиса спала, закутанная в одеяло и прижатая к груди матери.
Кирилл нес сумку, отчетливо понимая, что его жизнь только что сделала непредсказуемый поворот. Когда подъехала машина, он бросил последний взгляд на барак, темнеющий в сумерках, как покосившийся корабль, давно севший на мель. Номер «13» на его боку был едва различим под слоем облупившейся краски.
Такси остановилось у современной двенадцатиэтажки с зеркальными окнами. Надежда, прижимая к себе Василису, замерла у подъезда, оглядывая высотку. Консьерж кивнул Кириллу, окинув недоуменным взглядом его спутницу с ребенком и потрепанную сумку.
Лифт мягко поднял их на восьмой этаж. Когда Кирилл открыл дверь своей квартиры, Надежда невольно замерла на пороге. После года жизни в бараке пространство трехкомнатной квартиры казалось необъятным.
Свет из панорамных окон заливал просторную гостиную. Светлый паркет, минималистичная мебель, огромный диван, телевизор на полстены — все кричало о благополучии, которого она никогда не знала. «Проходи», — Кирилл пропустил ее вперед.
«Вот здесь гостиная, там кухня, а дальше спальня. Можешь занять ту, что справа, она гостевая». Надежда сделала несколько неуверенных шагов, словно боясь что-то сломать или испачкать.
«Располагайся. Я пока займусь ужином», — Кирилл поставил сумку у дивана и ушел на кухню. Надежда подошла к окну.
Внизу расстилался городской парк: заснеженные дорожки, голые деревья, детская площадка. Она прислонилась лбом к стеклу, ощущая неуместность своего присутствия в этом чистом, упорядоченном мире. Осторожно устроив спящую Василису на диване, обложив ее подушками, Надежда осмотрелась.
Через открытую дверь кухни она видела, как Кирилл нарезает овощи, а затем достает телефон и набирает номер. «Мам, прости за поздний звонок». «Да, все в порядке, просто…»
«Слушай, мне нужна твоя помощь». «Нет, я в полном порядке». «У меня гости: молодая женщина с маленьким ребенком».
«Нет, нет, не то, что ты подумала. Просто им нужна помощь». «Сможешь завтра утром заехать?» «Хорошо, буду ждать».
Закончив разговор, Кирилл направился в гостевую комнату, чтобы показать Надежде, где она может устроиться. Он тихонько приоткрыл дверь и замер. Надежда сидела на краю кровати, спиной к двери, и кормила грудью проснувшуюся Василису.
Ее тонкий силуэт, склоненный над ребенком, выглядел таким хрупким и одновременно сильным. Почувствовав неловкость, Кирилл осторожно прикрыл дверь и вернулся на кухню. Через полчаса, когда ужин был готов, он негромко постучал.
«Надежда, я приготовил поесть». «Ты, наверное, голодна». Она вышла с сонной Василисой на руках и смущенно улыбнулась.
«Спасибо. Я действительно не помню, когда нормально ела в последний раз». За ужином Надежда ела с таким аппетитом, что Кирилл невольно улыбался, глядя, как она наслаждается каждым кусочком.
Обычное ризотто с овощами и курицей для нее выглядело настоящим пиршеством. «Никогда не ела ничего вкуснее», — созналась она, смущенно опуская глаза. «Вы отличный повар».
«На работе научился», — пожал плечами Кирилл. «Считаю, владелец ресторана должен уметь сам готовить не хуже своих поваров». Когда с ужином было покончено, Надежда едва держалась на ногах от усталости.
Она отнесла Василису в спальню, уложила в центре большой кровати, окружив ее подушками, и сама легла рядом, даже не раздеваясь. Через десять минут, когда Кирилл заглянул проверить, обе уже крепко спали. Надежда во сне обнимала Василису, будто даже в полном изнеможении продолжала ее защищать.
Он тихо прикрыл дверь, чувствуя, как внутри разливается странное тепло. Утром следующего дня в дверь позвонили. На пороге стояла невысокая женщина в строгом пальто и с аккуратно уложенными седыми волосами.
Ее взгляд, острый и оценивающий, сразу остановился на Надежде, которая вышла из спальни с Василисой на руках. «Людмила Андреевна», — представилась она, снимая перчатки. «А вы, должно быть…»
«Надежда», — еле слышно ответила девушка. «А это…» «Василиса. Ей два месяца». Взгляд женщины потеплел, как только она увидела ребенка.
«Кирилл, ты бы хоть сказал, что у тебя здесь малыш». Она передала сыну пакеты. «Я бы детского питания принесла».
«Так вышло, мам», — Кирилл принял пакеты. «У меня сегодня вечером все неожиданно». Людмила Андреевна уже не слушала сына.
Она подошла к Надежде и осторожно коснулась щеки младенца. «Какая славная», — голос ее заметно смягчился. «Можно?» Надежда неуверенно кивнула, и женщина аккуратно взяла Василису на руки с уверенностью человека, державшего сотни детей.
«Тридцать пять лет в детском саду проработала», — пояснила она, заметив удивленный взгляд Надежды. «Всякого насмотрелась. А эта девочка…»
Она задумчиво покачала головой. «Глазастая. Умненькая будет, вот увидите». «Теперь рассказывай», — потребовала Людмила Андреевна, когда сын вернулся.
«И не смей ничего скрывать». «Откуда эта девочка с ребенком?» Кирилл вздохнул и, понизив голос, коротко объяснил матери ситуацию с Надеждой, бараком и застройщиком. «Бутенко? Николай Дмитриевич?» Мать нахмурилась.
«Тот самый, что в заместители мэра метит?» «Он самый», — кивнул Кирилл. «Ты его знаешь?» «Кто же его не знает», — мать поджала губы. «Мою подругу Зинаиду тоже он выжил из пятиэтажки в прошлом году.
Будь осторожен, сынок, это не тот человек, с которым стоит связываться». На сей раз Кирилл ехал в барак не с шпионскими намерениями, а открыто. Он хотел увидеть своими глазами, что там происходит, обойти другие комнаты, поговорить с оставшимися жильцами.
У барака стояло черное «Ауди» с затемненными стеклами и две «Газели». Из дверей барака выносили какую-то мебель, старые вещи. Кирилл прошел мимо грузчиков и вошел внутрь.
В полутемном коридоре он столкнулся лицом к лицу с высоким мужчиной в дорогом пальто. За спиной незнакомца маячили двое парней с бесстрастными лицами. «Добрый вечер», — произнес Кирилл.
«Кирилл Верещагин». «Хотел бы поговорить насчет комнаты в этом бараке». Мужчина поднял брови, окинув его оценивающим взглядом.
«Николай Дмитриевич Бутенко», — представился он с легкой улыбкой. «А, Верещагин. Слышал о вас и вашем ресторане “Лесная гавань”.
Открылись недавно, верно? Странное место для поисков жилья, молодой человек. Неужели здесь еще один ресторан планируете открывать?» Он язвительно усмехнулся. «Или с какой целью интересуетесь этой развалюхой?» «К тому же, барак скоро снесут — аварийное состояние, сами видите».
Один из парней за его спиной коротко хохотнул. Кирилл заметил, как в конце коридора двое рабочих сноровисто отдирали доски от стены. «Интересно», — Кирилл не отводил взгляда, — «а жильцы об этом знают? По закону, для выселения из аварийного жилья положены определенные процедуры, компенсации».
Улыбка Бутенко стала шире, но глаза остались холодными. «А вы, я смотрю, сведущий в жилищном праве», — заметил он. «Все по закону, молодой человек.
Мы выкупаем комнаты у жильцов по рыночной стоимости. Чисто добровольно». «И устраиваете небольшие аварии, чтобы стимулировать добровольность?» Бутенко небрежно поправил воротник пальто.
«Послушайте, Верещагин. Ресторан “Лесная гавань”, если не ошибаюсь. Славное заведение.
Но знаете, ресторанный бизнес такой хрупкий: то санэпидстанция нагрянет, то пожарные, то еще какие проверки». «Это угроза?» — тихо спросил Кирилл. «Это констатация факта», — Бутенко пожал плечами.
«Кстати, как поживает ваша новая постоялица?» «Ее очаровательная дочка». У Кирилла похолодело внутри, но он не подал виду. «Не понимаю, о чем вы?» «Ну, конечно», — Бутенко кивнул с понимающей улыбкой…
