* Не ходи на похороны своего мужа. Лучше зайди в дом своей сестры! Такое письмо я получила в день прощания с Павлом. Я подумала, что это злая шутка, но всё же решила зайти к сестре, потому что у меня был ключ. Но когда я открыла дверь, оцепенела от увиденного…

Говорила, что боится выходить из дома. Что чувствует себя как в тюрьме. После разговора я поняла, давление работает.

Ирина нервничает, теряет контроль. Скоро она начнет делать ошибки. Днем я встретилась с детективом, которого наняла Наталья.

Мужчина лет 50, с усталыми глазами и профессиональной хваткой. Он посмотрел мое видео и сказал, что это отличная работа. Что такие доказательства очень ценны в деле о мошенничестве.

Детектив рассказал, что нашел еще троих женщин, которых обманул Павел. Общий ущерб составляет больше миллиона гривен. Он предложил координировать наши действия.

Сказал, что у него есть связи в полиции, которые помогут правильно оформить заявление. Мы договорились встретиться через два дня со всеми пострадавшими. Детектив обещал подготовить полное досье на Павла.

Вечером я снова поехала к дому Ирины. Хотела проверить, как они реагируют на давление. Около девяти, из подъезда выбежала Ирина.

Она была без куртки, волосы растрепаны, лицо красное от слез. Села в машину и поехала куда-то на большой скорости. Я последовала за ней.

Ирина остановилась у круглосуточной аптеки, зашла внутрь. Через несколько минут вышла с пакетом лекарств. Потом она поехала в парк.

Остановилась на пустой парковке, вышла из машины и начала ходить кругами. Говорила что-то сама с собой, размахивала руками. Я наблюдала за ней из машины и понимала, Ирина на грани срыва.

Стресс съедает ее изнутри. Через полчаса она вернулась к машине и поехала домой. Но по дороге, остановилась еще раз, у телефонной будки.

Долго говорила с кем-то, нервно жестикулировала. Когда Ирина наконец вернулась домой, было уже за полночь. В окнах ее квартиры горел свет до утра.

На следующий день, я рассказала об этом Светлане. Она сказала, что Ирина ведет себя как человек, который теряет контроль. Что скоро она может сделать что-то непоправимое.

Светлана предложила усилить давление. Начать распространять слухи о том, что Ирина замешана в мошенничестве. Что люди должны знать правду.

Я согласилась. Начала осторожно рассказывать знакомым о своих подозрениях. Не все сразу, только намеки.

Что Ирина, ведет себя странно после смерти мужа. Что слишком быстро оправилась от горя. Слухи начали распространяться.

Люди стали по-другому смотреть на Ирину, когда она появлялась в общественных местах. Шептались за ее спиной, показывали пальцами. Через неделю, Ирина позвонила мне снова.

На этот раз она была в ярости. Кричала. Что кто-то распространяет о ней гадости.

Что ее репутация разрушена. Она обвиняла меня в том, что я не защищаю ее. Что как сестра, я должна была встать на ее сторону.

Я спокойно ответила, что не знаю, о чем она говорит. Что люди сами делают выводы из ее поведения. Ирина повесила трубку, не попрощавшись.

В тот же вечер, я получила сообщение от Светланы. Она написала, что детектив готов. Что завтра, мы подаем коллективное заявление в полицию.

Я легла спать с чувством. Что завтра начнется новая глава этой истории. Глава, в которой правда наконец выйдет наружу.

Утром после того, как мы договорились подавать заявление в полицию, я проснулась от звонка с работы. Звонила моя начальница, Людмила Сергеевна. Голос у нее был холодный, официальный.

Она сказала, что получила жалобы на мое поведение. Что сотрудники говорят, что я веду себя странно последняя неделя. Что клиенты жалуются на мою рассеянность и нервозность.

Людмила Сергеевна добавила, что понимает мое горе, но что работа есть работа. Что мне нужно взять себя в руки или взять отпуск. Я попыталась объяснить, что справляюсь со своими обязанностями.

Что никаких серьезных ошибок не было. Но она была непреклонна. Она сказала, что мне лучше взять неоплачиваемый отпуск на месяц.

Что за это время я смогу прийти в себя и решить личные проблемы. Я поняла, что спорить бесполезно. Согласилась на отпуск и повесила трубку.

Сидела на кухне и думала о том, откуда взялись эти жалобы. Я действительно была рассеянной последние недели, но не настолько, чтобы это влияло на работу, а клиенты. Я почти не общалась с клиентами последнее время.

Кто-то специально настраивал людей против меня. Через час позвонила Светлана. Голос у нее был взволнованный.

Она рассказала, что детектив отменил встречу. Сказал, что не может больше работать с нашим делом. Светлана пыталась выяснить причину, но детектив был уклончивым.

Говорил что-то о конфликте интересов и этических соображениях. Я спросила, не упоминал ли он, кто мог на него повлиять. Светлана сказала, что нет.

Но что он выглядел напуганным. После разговора со Светланой, я поехала в банк. Хотела снять деньги со счета, чтобы нанять другого детектива.

В банке меня ждал сюрприз. Операционист сказала, что доступ к совместному счету заблокирован. Что есть судебное предписание о заморозке средств.

Я попросила показать документы. Оказалось, что заявление подал некий юрист от имени наследников Павла. В заявлении говорилось, что я могу растратить наследственные средства в состоянии психического расстройства.

Психического расстройства. Меня официально объявили сумасшедшие. Я потребовала встречи с управляющим банка.

Мужчина средних лет, с усталым лицом, выслушал мои возражения и развел руками. Он сказал, что банк обязан выполнять судебное предписание. Что если я не согласна с решением, нужно обращаться в суд.

Я спросила, кто подавал заявление. Управляющий назвал имя юриста, Константин Владимирович Морозов. Я этого человека не знала.

Выйдя из банка, я сразу же позвонила своему адвокату, тому, который помогал мне с попыткой эксгумации. Но секретарша сказала, что он больше не может со мной работать. Я спросила почему.

Секретарша была уклончивой. Говорила что-то о загруженности и невозможности уделить достаточно времени моему делу. Но я слышала в ее голосе неловкость.

Адвоката заставили отказаться от меня. Я поехала домой и включила компьютер. Начала искать информацию о юристе Морозове.

Оказалось, что он работает в той же юридической фирме, где раньше работал муж Ирины. Связи. Везде связи.

Днем мне позвонила соседка Анна Васильевна. Голос у нее был сочувствующий, но я слышала в нем что-то еще. Любопытство? Осуждение? Она сказала, что люди говорят обо мне странные вещи.

Что кто-то распространяет слухи о том, что я психически больна. Что якобы у меня галлюцинация, и я думаю, что Павел жив. Анна Васильевна добавила, что ей показали какие-то медицинские документы.

Справку от психиатра о том, что я состою на учете с диагнозом «Острое психотическое расстройство». Я никогда не была у психиатра. Никогда не состояла ни на каком учете.

Но документы выглядели настоящими. Анна Васильевна советовала мне обратиться к врачу. Сказала, что стыдиться нечего, что психические болезни лечатся.

После разговора с ней, я поняла, против меня ведется настоящая кампания. Кто-то методично разрушает мою репутацию, мою социальную жизнь, мои финансы. Вечером позвонила Наталья из нашей группы.

Сказала, что ее тоже начали преследовать. Что на работе появились слухи о том, что она связана с мошенницей. Наталья рассказала, что к ней приходили какие-то люди.

Представились частными детективами, расспрашивали о наших встречах, о том, что мы планируем. Елена тоже столкнулась с проблемами. Ее мужу на работу позвонили и рассказали, что жена встречается с психически больной женщиной, которая выдумывает истории о мертвых мужьях.

Наша группа разваливалась под давлением. На следующий день я пошла в поликлинику. Хотела получить справку о том, что никогда не лечилась у психиатра.

Но в регистратуре мне сказали, что такая справка у них есть. Показали мою карточку, где были записи о посещениях психиатра в течение последних трех месяцев. Записи были поддельными, но выглядели официально.

Печати, подписи, даты, все как положено. Я потребовала встречи с главврачом. Пожилая женщина с строгим лицом выслушала мои возражения и покачала головой…