Директор хотел подбросить деньги уборщице, чтобы помочь ей, но открыв ее кошелек, увидел ТО, от чего у него волосы ДЫБОМ стали…

Ее руки нервно теребили край рабочей формы. Казалось, она борется с собой, разрываясь между гордостью и пониманием, что помощь ей действительно необходима. «Почему вы это делаете?» – тихо спросила она, наконец подняв на него глаза.

«Вы ведь почти меня не знаете». Игорь замялся, понимая, что ответить прямо сейчас будет сложно. Он лишь произнес «потому что считаю, что вы заслуживаете больше, чем та несправедливость, с которой вам приходится сталкиваться.

И я хочу помочь вам это исправить». Вера не ответила. Она просто смотрела на него, а в ее глазах читались замешательство и легкая растерянность.

Наконец она вздохнула. «Хорошо», – сказала она. «Но давайте договоримся, это первый и последний раз.

Я не привыкла принимать деньги просто так». Игорь кивнул. Он понимал, что это все, на что она способна сейчас согласиться.

Она взяла протянутые купюры, аккуратно спрятала их в кошелек и положила его обратно в сумку. Затем посмотрела на него. «Спасибо», – тихо произнесла она.

«Но больше так не делайте. Просто спросите, если хотите помочь». Игорь улыбнулся, чувствуя, как напряжение слегка спадает.

«Обещаю», – ответил он. Она развернулась и вышла, оставив его одного. Он смотрел ей вслед, чувствуя странную смесь облегчения и смущения.

Возможно, теперь они смогли лучше понять друг друга, пусть и через неловкий момент. Игорь долго не мог собраться с мыслями, но понимал, что разговор с отцом неизбежен. Золотой крест и вера, которая, возможно, была связана с тем роковым днем, все больше терзали его душу.

Он не мог больше держать это в себе. Поздним вечером он набрал номер Дмитрия Павловича. «Пап, ты дома?» Голос Игоря был напряженным.

«Дома, конечно». «Что-то случилось?», – ответил отец, чувствуя неладное. «Да.

Нам нужно поговорить. Это важно. Я приеду через час», – сказал Игорь и, не дожидаясь ответа, положил трубку.

Когда Игорь вошел в дом отца, Дмитрий Павлович уже ждал его в гостиной. В его руках была чашка чая, а на лице – легкая тревога. «Что стряслось?», – спросил он, кивнув на кресло напротив.

Игорь сел, но чай не взял. Он провел рукой по волосам, стараясь собраться с мыслями. «Пап, помнишь тот день, когда мы везли маму в больницу? Авария на трассе?» – Наконец произнес он.

Дмитрий Павлович нахмурился, будто хотел что-то сказать, но вместо этого только вздохнул. «Конечно, помню», – ответил он после паузы. Такое не забывается.

Игорь кивнул, чувствуя, как внутри начинает закипать давно подавленный гнев. «Почему мы не помогли тем людям, пап? Женщине и девочке из той машины?» Дмитрий Павлович тяжело поднялся с кресла и прошелся по комнате. Он остановился у окна, заложив руки за спину.

«У нас не было выбора, Игорь», – сказал он глухо. «Мать умирала. Если бы мы задержались, она могла бы.

Да что там, она бы точно не выжила. Но она все равно не выжила». Резко перебил его Игорь, вставая.

«Ты знал это, пап. Ты знал, что времени мало, но бросил ту женщину. Мы даже скорую им не вызвали.

Я был в отчаянии». Дмитрий Павлович обернулся к сыну, его голос дрогнул. «Как ты не понимаешь? У меня на руках была умирающая жена, твоя мать.

Как я мог оставить ее ради незнакомых людей?» Дмитрий сжал кулаки, но заставил себя говорить спокойно. «Эти незнакомые люди, пап, запомнили тот день на всю жизнь. Женщина стала инвалидом, а ее дочь, тем ребенком, которого ты бросил на обочине, работает у меня.

Ты можешь себе представить, что я почувствовал, увидев этот крест у нее в кошельке?» Дмитрий Павлович выглядел так, словно ему ударили в лицо. Он медленно опустился обратно в кресло и схватился за виски. «Этот крест у нее?» – прошептал он.

«Да». Игорь сел напротив, глядя отцу прямо в глаза. Ты помнишь, как она сорвала его с твоей шеи, прося о помощи? Она держала его, как последнюю надежду.

«А ты просто уехал. Хватит». Голос Дмитрия Павловича повысился.

«Ты думаешь, мне легко с этим жить? Я каждый день вспоминаю тот день. Но мы не виноваты, Игорь. Мы не задели их машину.

Это она, неопытная водительница, потеряла управление. Может, ты и прав, пап, но разве это оправдание? Мы могли помочь. Мы должны были помочь, а не бросать их там».

Игорь поднялся, глядя на отца с отчаянием. «Как ты можешь говорить о невиновности, когда женщина осталась коллегой, а ее дочь за нас выросла в нищете?» Дмитрий Павлович закрыл глаза, словно пытаясь унять накатившую боль. В комнате повисла тяжелая тишина.

Наконец он произнес «Ты думаешь, я этого не понимаю? Думаешь, мне не больно? Да, я сделал выбор. И каждый раз, когда вспоминаю этот день, я проклинаю себя. Но время не вернуть, Игорь.

Прошлого не исправить». Игорь наклонился ближе, его голос стал тише, но тверже. «Нет, пап.

Прошлого не исправить, но мы можем помочь им сейчас. Они все еще здесь, живут с этими воспоминаниями, с этими последствиями. Ты можешь что-то сделать, чтобы их жизнь стала легче.

Разве ты не хочешь хотя бы попытаться?» Дмитрий Павлович поднял взгляд. В его глазах был страх, смешанный с чувством вины. «И что ты хочешь от меня?» спросил он глухо.

«Для начала мы должны узнать, как помочь. Мать той девушки, Вера, все еще больна. Она инвалид, ей нужно лечение.

Мы можем оплатить его. Это будет только начало». Дмитрий Павлович долго молчал.

Наконец он кивнул, будто внутри себя принял решение. «Хорошо», сказал он. «Если есть хоть что-то, что я могу сделать, чтобы облегчить их жизнь, я сделаю это»…