* На юбилее моего отца он с гордостью спросил: «Дочка, как тебе новая машина, что мы подарили?» Я не сдержала слез…

Сухие строки официального документа были холоднее и страшнее всех сплетен и косых взглядов. Это была уже не просто семейная ссора. Это была война, перешедшая на новый уровень.

Мать собиралась отнять у нее отца Лигале, по закону, и все, что Алиса могла противопоставить, это мутное видео на телефоне, и правда, в которую никто не верил. Отчаяние сменилось холодной яростью. Она больше не могла сидеть сложа руки.

Она должна была заставить Руслана говорить. Он был единственным, кто мог подтвердить ее слова. Он был тем, с кого все началось.

Его долг, его сделка с Фадеевым, это было единственное доказательство сговора. Она нашла его в спальне. Он сидел на краю кровати, глядя в стену.

Когда Алиса вошла, он даже не повернул головы. Он словно уменьшился в размерах за последние недели, превратился в собственную тень. Алиса бросила на кровать перед ним судебную бумагу.

«Читай». Он медленно взял документ, пробежал глазами по строчкам. Его лицо, и без того бледное, стало совершенно белым.

Она, она подала в суд, прошептал он. Да, Руслан, подала. И знаешь, кто в этом иске главный злодей? Я, я – дестабилизирующий элемент.

Я – корыстная дочь. А все потому, что ты молчишь. Она подошла к нему вплотную, ее голос срывался от сдерживаемого гнева.

«Ты должен пойти со мной. В полицию, к адвокату. Куда угодно.

Ты должен рассказать все. Про Фадеева, про то, что никакого долга не было, что это был просто перевод денег. Что это был их разговор с матерью.

Это единственный способ остановить ее». Руслан вскочил, отступая от нее, как от огня. Он замотал головой, его глаза были полны животного ужаса.

«Нет. Нет, Алиса, я не могу. Ты не понимаешь».

«Что я не понимаю?» Закричала она. «Что ты трус. Что ты готов смотреть, как мою семью уничтожают, лишь бы спасти свою шкуру.

Дело не в трусости». Его голос дрожал. «Ты просто не знаешь.

Ты не знаешь, на что она способна». «Я? Я не знаю?» Алиса истерически рассмеялась. «Да я за последний месяц узнала о своей матери больше, чем за всю жизнь.

Я прекрасно знаю, на что она способна». «Нет, не знаешь». Он почти визжал от страха.

«Ты думаешь, это все из-за денег? Из-за наследства?» «Это мелочи, Алиса. Все гораздо хуже». Он смотрел на нее так, будто за ее спиной стоял призрак.

Он чего-то боялся. И этот страх был сильнее, чем страх перед разводом, перед позором, перед чем бы то ни было. «Я не боюсь ее, Руслан».

«А я боюсь», — выкрикнул он. «Но я боюсь не ее». Эта фраза заставила Алису замолчать.

«Не ее? А кого тогда? Фадеева?» «Да, он был человеком влиятельным, но неужели его страх был настолько велик?» «Я никуда не пойду», — твердо сказал Руслан, глядя в пол. «И тебе не советую лезть в это. Отступи.

Дай ей сделать то, что она хочет. Так будет лучше для всех». «Лучше?» — прошептала Алиса.

«Лучше для кого? Для тебя?» Он не ответил. Просто сел обратно на кровать и обхватил голову руками. Разговор был окончен.

Он не поможет. Он был сломлен, парализован своим собственным, непонятным ей страхом. Той же ночью, когда Алиса сидела на кухне, пытаясь найти в интернете хоть какого-то адвоката, который взялся бы за такое безнадежное, на первый взгляд, дело, в дверь позвонили.

Она замерла. Было уже поздно, почти одиннадцать. Руслан давно заперся в спальне.

Она не ждала гостей. Звонок повторился, настойчивый и требовательный. Алиса на цыпочках подошла к двери и посмотрела в глазок.

На лестничной площадке стояла ее мать. Одна. В строгом темном плаще, с безупречной укладкой.

Она выглядела так, будто приехала на деловую встречу, а не к дочери посреди ночи. Алиса открыла дверь. «Что тебе нужно?» «Нам надо поговорить», – спокойно сказала Зоя, и, не дожидаясь приглашения, прошла в квартиру, на кухню.

Она села за стол, на то самое место, где всего несколько часов назад, Алиса, пыталась достучаться до Руслана. «Я пришла предложить тебе сделку», – сказала мать, положив свою элегантную сумочку на стол. «Убирайся из моего дома».

Не будь ребенком, Алиса, Зоя даже не изменилась в лице. «Я пришла как мать. Я хочу избавить тебя от дальнейших унижений.

Суд, свидетели, пересуды. Тебе это не нужно». «Мне не нужно?» «Это тебе не нужно, чтобы я рассказала правду».

Мать усмехнулась. «Правду? Твою правду, в которую никто не верит? Не смеши меня. Суд будет на моей стороне.

У меня есть заключение врачей. У меня есть показания свидетелей. У меня есть все.

А у тебя – ничего». Она наклонилась вперед, ее голос стал тише, доверительнее. «Поэтому я предлагаю тебе выход.

Ты немедленно отзываешь любые возражения по поводу опекунства. Ты не появляешься в суде. Ты не пытаешься больше ни с кем разговаривать.

Ты просто исчезаешь из этой истории. Взамен я, я тебя не трону. Ты сможешь жить своей жизнью, со своим муженьком.

Я даже, может быть, буду изредка позволять тебе навещать отца. Под моим присмотром, конечно». Алиса смотрела на нее и не верила своим ушам.

Это была не просьба. Это был ультиматум. «А если я откажусь?» – спросила она, сама удивляясь своему спокойствию.

Зоя откинулась на спинку стула. Она посмотрела на Алису долгим, оценивающим взглядом. «Я надеялась, что до этого не дойдет.

Но раз уж ты спрашиваешь, если ты не согласишься, я буду вынуждена рассказать суду настоящую причину, по которой Руслану так срочно понадобились деньги». Алиса напряглась. «И какая же это причина, по-твоему?» Мать улыбнулась.

Это была холодная, хищная улыбка. Деньги ему были нужны не на покрытие долгов. И не на казино.

Деньги понадобились, чтобы заплатить за молчание. Заплатить семье одного молодого человека. Она сделала паузу, наслаждаясь эффектом.

Помнишь, лет пять назад была авария. Ночью, на загородной трассе. Пьяный водитель сбил парня на мотоцикле.

Парень выжил, но остался инвалидом. Алиса смутно припоминала эту историю. Кажется, виновником был какой-то молодой сотрудник из фирмы Руслана.

Он тогда получил условный срок. И что? А то, что за рулем в ту ночь сидел не его младший коллега, медленно, чеканя каждое слово, произнесла Зоя. «За рулем сидел твой муж.

Руслан. Пьяный в стельку. А тот мальчик, его подчиненный, просто взял вину на себя.

За очень большие деньги, которые ему пообещал Руслан. И которые он так и не смог ему отдать полностью. До недавнего времени.

Мир Алисы, который, казалось, уже был разрушен до основания, содрогнулся и провалился в бездну. Она смотрела на свою мать, на ее спокойное, уверенное лицо и понимала, это правда. Та самая тайна, которая заставляла Руслана дрожать от ужаса.

Та самая причина, по которой он боялся не ее, не Зою, а чего-то другого. Он боялся разоблачения. Деньги, которые ты ему передал через Фадеева, пошли на оплату молчания той семьи и того парня», продолжала мать, будто читая ее мысли.

«У меня есть все доказательства. Расписки. Показания свидетелей.

Если я предам это огласке, твой Руслан сядет в тюрьму. Надолго. За оставление места ДТП, за дачу ложных показаний, за подкуп свидетеля.

Его жизнь будет кончена. Полностью и окончательно. Она взяла свою сумочку со стола.

Так что выбор за тобой, дочка. Либо ты тихо отступаешь и спасаешь своего мужа от тюрьмы. Либо ты продолжаешь бороться за то, что тебе не принадлежит, и я его уничтожаю.

Подумай. У тебя есть время до суда. Она встала и, не прощаясь, вышла из квартиры.

Алиса осталась сидеть одна на кухне, в оглушающей тишине. Мать держала в руках не просто козырь. Она держала в руках ядерную бомбу.

И она только что показала, что без колебаний нажмет на красную кнопку. Она контролировала не только ее прошлое и настоящее. Теперь она контролировала и ее будущее.

Когда за матерью закрылась дверь, Алиса еще долго сидела неподвижно. Тишина в квартире давила, сгущалась. Ультиматум матери был абсолютным.

Она поставила шаг и мат. Любая попытка бороться за отца, за правду, автоматически означала, что она собственными руками отправит мужа в тюрьму. Мать связала ее по рукам и ногам.

Алиса не любила Руслана. После всего, что случилось, от ее чувств не осталось и следа. Но она не была чудовищем.

Она не могла хладнокровно принести его в жертву. Даже ради спасения отца. Он был слабым, жалким, но он был ее мужем.

Человеком, с которым она прожила много лет. Мать знала это. Она ударила по единственному больному месту, которое у Алисы еще оставалось, по ее совести.

Следующие дни Алиса провела как в бреду. Она не выходила из дома. Не отвечала на звонки.

Она просто сидела и думала, пытаясь найти выход из тупика, которого не было. Отступить, означало предать отца, отдать его на растерзание матери. Бороться, означало уничтожить Руслана.

Оба варианта были невыносимы. Она чувствовала себя загнанной в угол, полностью раздавленной. Казалось это конец.

В один из таких серых, безликих дней, когда она сидела у окна и смотрела на дождь, в дверь снова позвонили. Алиса вздрогнула. Она решила, что это опять мать, пришла за ответом.

Она не хотела никого видеть. Но звонок повторился, настойчивый, но не агрессивный. С тяжелым вздохом она пошла к двери.

Посмотрела в глазок. На площадке стояла пожилая женщина, которую Алиса не сразу узнала. Худощавая, с прямой спиной, в простом, но аккуратном пальто.

Ее седые волосы были собраны в строгий пучок, а глаза за стеклами очков смотрели пытливо и остро. Это была Инесса Марковна. Двоюродная сестра ее отца.

Алиса не видела ее уже много лет. Когда-то, в ее детстве, Инесса была частым гостем в их доме. Она была резкой, прямолинейной, и Алиса помнила, что у нее часто бывали стычки с матерью.

Зоя называла ее «заводской правдорубкой» и с годами как-то незаметно, но планомерно вытеснила ее из семейного круга. Визиты прекратились, общение сошло на нет. Алиса открыла дверь.

«Инесса Марковна?» «Здравствуй, Алиса». Женщина посмотрела на нее внимательно, без жалости, но с явным сочувствием. «Не узнала, поди.

Можно войти?» «Разговор есть». Алиса молча посторонилась, пропуская гостю. Они прошли на кухню.

Инесса Марковна села за стол, поставила перед собой, старенький ридикюль. «Плохо выглядишь», констатировала она без обиняков. Впрочем, не мудрено.

Весь город гудит, как растревоженной улей. «Про тебя и родителей. Если вы пришли меня осуждать, как все остальные, то можете не начинать, устала», сказала Алиса.

«Осуждать?» Инесса хмыкнула. «Девочка моя, я твою мать знаю дольше, чем ты на свете живешь. Я никогда не верила ни одному ее слову.

А уж когда она начинает разыгрывать из себя святую страдалицу, жди беды». Алиса подняла на нее удивленный взгляд. Впервые за много недель, кто-то говорил с ней не как с преступницей.

«Я слышала, что с Виктором стряслось», продолжала Инесса. «И слышала, что Зойка тебя во всем обвиняет. И про опекунство тоже слышала.

Поэтому и пришла. Я ей не верю, Алиса. Не на грош».

Она наклонилась вперед, ее острые глаза впились в лицо Алисы. «Я всегда знала, что она не та, за кого себя выдает. Еще много лет назад, когда я еще бывала у вас, я пыталась открыть Виктору глаза.

Я видела, как она распоряжается деньгами. На хозяйство, на дом, на представительские расходы. Суммы были какие-то несуразные.

Я как-то раз попробовала спросить у нее напрямую, попросила показать чеки. Скандал был жуткий. Зоя тогда обвинила меня в том, что я лезу не в свое дело, что я ей завидую.

А Виктор, он жену свою всегда боготворил. Он поверил ей, а не мне. После этого меня в ваш дом звать перестали».

Рассказ Инессы был как глоток свежего воздуха. Оказывается, она не одна. Кто-то еще видел истинное лицо ее матери.

«Я всегда подозревала, что она что-то мутит за спиной у Виктора», Инесса понизила голос. «Что-то с деньгами. Она слишком любит роскошь и слишком презирает тех, от кого зависит.

Такая женщина не может быть просто верной женой. Она всегда будет искать способ получить собственную власть. У меня нет доказательств», глухо сказала Алиса.

«Никто мне не верит. У нее на руках все козыри. Заключение врачей, показания свидетелей.

Она подала в суд». Доказательства, задумчиво повторила Инесса. Если она что-то скрывала десятилетиями, то делала это очень хитро.

Современные счета, компьютеры, все это она наверняка подчистила. Но, она замолчала, ее взгляд стал отстраненным, будто она копалась в своей памяти. «Знаешь, я вспомнила одну вещь.

Давно это было, лет 15-20 назад. Виктор тогда только-только раскрутил свой завод. Компьютеров еще толком не было, вся бухгалтерия, все договоры, все было на бумаге.

И у него был жуткий бардак в кабинете. Он вечно жаловался, что бумаги девать некуда. И он тогда арендовал, ячейку.

Гараж или склад, что-то такое. В старом складском комплексе за городом. Он свозил туда все старые архивы, чтобы дома место не занимали».

Алиса слушала, не совсем понимая, к чему она клонит. «И что? А то, что твоя мать, женщина очень педантичная в том, что касается ее комфорта. Но при этом ужасно ленивая, когда дело доходит до грязной работы.

Она ненавидит старый хлам. Я почти уверена, что она никогда не удосужилась разобрать те архивы. Скорее всего, она просто платила за аренду этой ячейки все эти годы и забыла о ней.

Или посчитала, что там нет ничего важного. А Виктор, с его проблемами со здоровьем в последние годы, и подавно про нее забыл. В глазах Алисы мелькнула искра надежды.

Слабая, призрачная, но все же надежда. Вы думаете, там может что-то быть? Я не знаю, честно ответила Инесса. Может там просто пыльные папки со старыми накладными.

А может и нет. Но это единственный шанс, который у тебя есть. Единственное место, куда твоя мать, возможно, не успела засунуть свой нос.

В тот же день они поехали туда. Старый складской комплекс на окраине промышленной зоны. Ржавые ворота, заброшенные ангары.

Место выглядело удручающе. Они нашли нужный бокс по номеру, который Инесса с трудом, но вспомнила. На массивной металлической двери висел старый, проржавевший замок…