На обходе немой пациент незаметно сунул в карман хирурга ЗАПИСКУ. Прочитав ее, схватил за сердце и ОЦЕПЕНЕЛ…
Никак не мог её забыть. Всё его естество отказывалось верить, что она умерла. А тут ещё эти кошмары, периодически мучающие мужчину.
Ира приходила к нему во сне, такая летящая, свежая и до боли родная. Смотрела с укоризной и произносила «Ну что же ты, Олежка, ничего не делаешь? Почему не ищешь меня? Мне так тебя не хватает!» и растворялась. Олег лихорадочно пытался удержать этот мираж и всегда просыпался в этот момент.
Вот и сегодня. Поэтому Олег целиком погрузился в работу, брал дополнительные смены, лишь бы поменьше думать и пореже бывать дома. Однажды по скорой к ним привезли из соседней области мужчину из специального интерната, где проживали люди с ограниченными возможностями.
У них больницу на карантин закрыли. Пациент был глухонемой с острым перитонитом. Состояние оказалось очень запущенное, больной был без сознания, мог не пережить наркоз и операцию.
Одет был бедно, денег с собой, конечно же, не было. Никто особо не горел желанием браться за такого тяжелого больного. Олег Николаевич решил рискнуть, для него спасение жизни было превыше всего.
Он согласился на свой страх и риск. Это заняло 4 часа. Из операционной доктор вышел весь мокрый и выжатый, как лимон, но довольный.
Он сделал все, что мог и даже больше. Если ночь переживет, то пойдет на поправку. На следующей смене хирург решил проведать подопечного в реанимации.
Подошел, попробовал лоб рукой, жар спадает. Уже хорошо подумал про себя. Вдруг пациент стал показывать рукой прямо на грудь Олега Николаевича и мычать что-то.
Наверное, бредит, подумал доктор, велел сделать больному укол и вышел. Пациент, его звали Антон, шел на поправку и лежал уже в обычной палате. Каждое утро повторялось одно и то же.
Он показывал пальцем на врача и что-то активно жестикулировал. Конечно же, никто ничего не мог понять. На очередном обходе, когда Олег Николаевич присел на край кровати и щупал живот больного, тот тихонечко положил ему записку в карман халата.
Зайдя в ординаторскую, врач развернул бумажку и с нескрываемым любопытством прочитал. У нас в интернате лежит женщина. У нее такой же кулончик, как у вас, точь-в-точь.
У Олега подкосились ноги и липкий холодный пот пробежал по спине. Сердце бешено заколотилось. Не может быть.
Неужели? Может, просто похож. Хотя он же в единственном экземпляре. Дрожащими руками он схватил тетрадь, ручку, побежал опрометью в палату и стал писать.
— Где находится ваш интернат? Как давно там эта женщина? Как она выглядит? Почему она там? Антон взял тетрадь и долго и вдумчиво что-то писал, потом отдал тетрадь доктору. Сквозь пелену слез. Олег начал читать.
— Я глухонемой и давно живу в интернате. Там же дворником работаю. Примерно восемь месяцев назад к нам попала женщина.
Медсестра ее поведала, что пациентка полностью потеряла память и повредила голосовые связки, говорить совсем не может и не помнит о себе ничего. Ее рыбаки нашли без сознания. За корягу возле берега зацепилась, течением выкинула к берегу.
Думали, мертвая, еле откачали. Потом долго в больнице с воспалением легких лежала, память так и не вернулась. Запросы делали, никто ее в нашей области не ищет…
