* На мой 63-летний юбилей сын привез меня в деревню, высадил у разваленного дома и сказал…

А вот Ольга, наоборот, преобразилась. Она была в простом темном платье. Без косметики, волосы собраны в скромный пучок.

На лице ее была написана вселенская скорбь. Она держала Диму под руку, поддерживая его, как будто он вот-вот упадет. Картина маслом, несчастный сын и его верная, страдающая супруга.

Они выстроили родственников полукругом, как на расстрел, и Дима, понукаемый тихим шепотом Ольги, начал говорить. Голос его дрожал, но теперь это была не паника. Это была хорошо отрепетированная скорбь.

Дорогие мои, тетя Вера, Олег, спасибо, что приехали. Начал он, обводя всех трагическим взглядом. Мы позвали вас, потому что у нас в семье случилась беда.

Большая беда. Он сделал паузу, давая словам впитаться. Родственники смотрели на меня с недоумением и сочувствием.

Наша мама, Мария Петровна, она нездорова, с надрывом произнес Дима. После болезни у нее начались проблемы. С головой.

Она стала все забывать, путать. Она вообразила себе какие-то заговоры, какие-то кредиты. Она нас не узнает.

Обвиняет в страшных вещах. Я стояла с лейкой в руках и слушала этот театр абсурда. Я не верила своим ушам.

Они решили объявить меня сумасшедшей. Чтобы отобрать все. Чтобы их мошенничество стало просто плодом моего больного воображения.

Мы хотели ее лечить, подхватила Ольга своим скорбным, ангельским голоском, утирая сухой глаз уголком платка. Мы искали лучших врачей, клинику, а она сбежала. Нашла где-то заброшенный дом и прячется здесь.

Отказалась от помощи. Заблокировала все счета, чтобы мы не могли оплатить лечение. Она опасна для самой себя.

Мы боимся, что она что-нибудь с собой сделает. Тетя Вера, сердобольная женщина, ахнула и прижала руки к груди. «Маша, деточка, что же это? Поедем домой, в город.

В больницу надо, подлечиться». Они смотрели на меня как на буйную помешанную. Смесь жалости, страха и какой-то брезгливости.

Я видела в их глазах свой приговор. План Димы и Ольги был дьявольски прост и эффективен. Кто поверит одинокой пожилой женщине, живущей в развалинах, против молодого, респектабельного сына и его беременной жены, которые так заботятся о ней? Я молчала.

Что я могла сказать? Любое мое слово, любой протест они бы тут же объявили симптомом болезни. Вот, видите? Агрессия. Неадекватная реакция.

И когда мне показалось, что все потеряно, что я проиграла эту последнюю, самую грязную битву, я услышала за спиной спокойный скрип калитки. А можно полюбопытствовать, что за собрание? Все обернулись. На дорожке стоял дядя Федя.

Он был в своей обычной рабочей одежде, но держался прямо, как генерал. Взгляд его ясных голубых глаз обвел всю делегацию, остановился на Диме и Ольге, и, наконец, на мне. А вы, простите, кто? надменно спросила Ольга, оглядывая его с ног до головы.

Я-то? Я сосед, спокойно ответил он. Кузнецов, Федор Иванович. А вот вы кто такие, милые люди, что приехали к женщине всем кагалом и пугаете ее? Мы ее родственники.

Запальчиво выкрикнул Дима. И мы приехали ее спасать. У нее с головой не в порядке.

Дядя Федя медленно подошел и встал рядом со мной. Он не смотрел на меня, но я чувствовала его твердое плечо. С головой не в порядке, говоришь? Он прищурился, глядя на Диму.

Странно. А я вот уже неделю с Марией Петровной общаюсь. И вижу перед собой абсолютно здравомыслящего, ясного и очень сильного человека.

Человека, которого родной сынок привез в день рождения и выкинул вот в этот сарай, как ненужную вещь. Я это своими глазами видел. Родственники загудели.

Тетя Вера посмотрела на Диму с сомнением. А еще я вижу человека, продолжал дядя Федя, и голос его стал тверже, который в одиночку, без чьей-либо помощи, этот сарай в жилой дом превращает. Печь растопила, порядок навела, огород копает.

Разве так ведут себя сумасшедшие? По-моему, так ведут себя люди, у которых отняли все, но не смогли отнять главного, волю к жизни. Он сделал шаг вперед, ближе к делегации. А вот вы, молодые люди, он перевел взгляд на Ольгу, вы мне кажетесь странными.

Приехали на дорогой машине, одеты с иголочки, а говорите, что мать вам все счета перекрыла. Как же вы сюда добрались, на последнее, что ли? И что-то не похожи вы на убитых горем детей. Больше похоже на рейдеров, которые приехали отжимать последнее у старика.

Только вместо паяльников и утюгов у вас слезы и лживые слова. Последние слова он произнес громко и отчетливо. И они попали в цель.

Родственники, которые приехали с сочувствием к Диме, теперь смотрели на него и Ольгу с подозрением. Их хорошо продуманный спектакль рушился на глазах. Тетя Вера подошла ко мне.

«Маша, это правда? Он тебя выгнал?» Я молча кивнула. И этого было достаточно. Вся их ложь лопнула, как мыльный пузырь.

Родственники начали перешептываться, бросая на Диму и Ольгу злые, осуждающие взгляды. Племянник Олег, здоровый мужик, подошел к Диме вплотную. «Ты что же это паскуда творишь?» Прорычал он.

Родную мать в могилу свести решил. Дима попятился. Ольга схватила его за руку и потащила к машине.

Их публичный суд превратился в их публичный позор. Они бежали. Бежали под презрительными взглядами тех, кого сами же и привезли в качестве судей…