** На моем 30 дне рождения свекровь подняла тост со словами: «За нашу глупышку…

Впервые за их брак, он поставил ее на место, запретив вмешиваться в жизнь сына и его отношения. Развод прошел быстро и без осложнений, Кирилл не оспаривал ни одно из моих требований, не выдвигал встречных. Казалось, он действительно хотел искупить свою вину, делая все, чтобы облегчить мне этот процесс.

Родители вернулись из столици через месяц. Отец выглядел значительно лучше, хотя все еще был слаб после операции. Они остановились у меня в квартире, было достаточно места.

«Как ты, дочка?» спросил отец, когда мы остались наедине. «Хорошо, папа, правда хорошо. Не жалеешь о разводе?» Я задумалась.

Нет, не жалею. Это было правильное решение. А Кирилл? Он, изменился, стал другим человеком, но слишком поздно для нас.

Отец кивнул, не задавая больше вопросов. Он всегда уважал мои решения, даже если не был с ними полностью согласен. Жизнь постепенно входила в новое русло.

Я вернулась к журналистике, устроилась в небольшое издание, где ценили мой опыт и энтузиазм. Родители решили переехать в наш город, после закрытия завода отца, здесь у них ничего не держало, а быть рядом со мной хотелось. Мы нашли для них небольшую, но уютную квартиру, недалеко от моей.

Часто собирались вместе, ужинали, разговаривали. Я чувствовала, что наконец-то обрела себя настоящую, не скованную ожиданиями семьи Измайловых. С Кириллом мы не виделись с момента развода.

Иногда я слышала о нем от общих знакомых, говорили, что он уехал за границу, учится в бизнес-школе, пытается начать собственное дело, не связанное с компанией отца. Виктор Андреевич иногда звонил справиться о здоровье отца, предложить помощь. Странным образом, после всех этих событий, между нами установились почти дружеские отношения.

Он словно видел во мне не бывшую невестку, а человека, заслуживающего уважения. Однажды, почти год спустя после развода, я встретила его в кафе, он сидел один, просматривая документы, и заметно обрадовался, увидев меня. «Полина», — он встал, приветствуя меня.

«Рад тебя видеть, присаживайся». Я села за его столик, чувствуя странную неловкость, все-таки он был отцом моего бывшего мужа. «Как ты?» спросил он, откладывая бумаги.

«Хорошо, спасибо, а вы?» «Нормально, работаю как всегда». Мы поговорили о погоде, о новостях города, о здоровье моего отца, а потом Виктор Андреевич вдруг сказал. «Знаешь, Полина, я должен поблагодарить тебя».

«Меня? За что?» «За то, что открыла мне глаза, на мою семью, на мою жену, на моего сына. Я непонимающе посмотрела на него. То, что произошло на твоем дне рождения, — продолжил он, — заставило меня задуматься о том, что я создал, о том, какими людьми стали мои близкие, и мне не понравилось то, что я увидел.

Я молчала, не зная, что ответить». Валентина всегда была сложным человеком, Виктор Андреевич говорил медленно, подбирая слова, амбициозный, требовательный, но когда-то она была и доброй, и заботливой, просто деньги и статус изменили ее, а я этого не замечал, потому что был слишком занят бизнесом. А Кирилл? Кирилл, он вздохнул, мой сын, и я люблю его, но я не могу не признать, что воспитал его неправильно, дал ему все материальное и ничего духовного, научил зарабатывать деньги, но не научил быть человеком.

Виктор Андреевич отпил кофе, глядя куда-то поверх моего плеча. Знаешь, что меня поразило больше всего в тот вечер? Не тост Валентины, я, к сожалению, привык к ее бестактности, и не реакция Кирилла, я знал, что он слишком зависим от матери, меня поразила речь твоего отца, речь папы, да, его достоинство, его спокойствие, его любовь к тебе, я вдруг понял, что имея все деньги мира, не смог дать своему сыну того, что твой отец дал тебе, не имея почти ничего. Я была удивлена его откровенностью.

Никогда раньше Виктор Андреевич не говорил со мной о личном. А что с Кириллом сейчас? Спросила я, чувствую, что должна спросить. Он в Лондоне, учится, работает, пытается найти себя.

Я рада за него. Он очень изменился, Полина, то, что произошло, сильно на него повлияло. Я кивнула, надеясь к лучшему.

Я тоже на это надеюсь, Виктор Андреевич, допил кофе, и посмотрел на часы. Мне пора навстречу, сказал он, вставая, было приятно поговорить с тобой. Мне тоже, я с удивлением поняла, что говорю искренне.

Он уже собирался уходить, но вдруг обернулся. Полина, у меня к тебе просьба. Какая? Если Кирилл когда-нибудь захочет вернуться к тебе, дай ему шанс, не ради него, или меня, ради себя, я вижу, что он действительно любит тебя, а такое чувство в нашей семье редкость.

Я не знала, что ответить. Мысль о возвращении к Кириллу, казалась мне абсурдной, невозможной. Я не могу ничего обещать, Виктор Андреевич.

Конечно, он кивнул, просто подумай об этом. Он ушел, оставив меня в смятении. Я не планировала возвращаться к прошлому, начала новую жизнь, новую карьеру, но слова Виктора Андреевича заставили меня задуматься, могут ли люди действительно измениться, и если да, то заслуживают ли они второго шанса? Время шло, я погрузилась в работу, стала писать больше, получила повышение, родители обжились в новой квартире, отец полностью восстановился после операции, жизнь наладилась, стала спокойной и предсказуемой.

А потом, через полтора года после развода, в мою дверь позвонили. Я открыла, и замерла на пороге стоял Кирилл, но не тот Кирилл, которого я знала, этот был другим похудевшим, с легкой щетиной, в простой одежде, без привычного лоска. «Привет», — сказал он неуверенно, — «можно войти?» Я молча отступила, пропуская его в квартиру.

Он прошел в гостиную, остановился посреди комнаты, оглядываясь. Здесь все изменилось, заметил он. Да, я сделала ремонт.

Квартира действительно выглядела иначе светлые стены, минималистичная мебель, много книг, фотографии на стенах, ничего от прежней роскоши, ничего от стиля Измайловых. «Красиво», — сказал Кирилл, — «очень, в твоем духе». Мы сели друг напротив друга, как в тот последний вечер перед разводом, но теперь все было иначе, мы были другими людьми, с другим опытом, с другими взглядами на жизнь.

«Как ты?» — спросил Кирилл. — Хорошо, работаю в журнале, недавно получила повышение, родители переехали сюда, живут недалеко. Я рад за тебя, правда рад.

А ты? Твой отец говорил, что ты в Лондоне. Был в Лондоне, учился в бизнес-школе, работал в стартапе, вернулся неделю назад. На совсем? Не знаю, он пожал плечами, пока не решил.

Мы снова замолчали, между нами словно висела невидимая стена невражды, но отчуждения, слишком много было недосказанного, непрощенного. «Зачем ты пришел, Кирилл?» — спросила я прямо. Он глубоко вздохнул.

«Я хотел увидеть тебя, узнать, как ты живешь, и сказать кое-что важное. Я слушаю». Кирилл поднял на меня глаза, в которых читалась решимость.

Полтора года назад, когда мы развелись, я думал, что это конец света. Я потерял тебя, мои отношения с родителями рухнули, особенно с матерью. Я чувствовал себя полным неудачником, поэтому и уехал хотел начать с чистого листа…