На ганок бездітної жінки підкинули немовля і все село губилося в здогадах, хто його батьки. Та лише через роки після похорону одної мешканки села, правда прогриміла як ГРІМ

И подумал. Хорошая мать получится из Дарьи. Вон как мыслит.

Мужик до этого не додумался бы. – Светка, Светка, как хорошо, что ты позвонила, – тараторила Даша. – У меня, Светка, не минуты свободной.

Некогда даже позвонить тебе. Так все закрутилось, завертелось. Мне же ночью ребенка под порог подбросили.

Девочку. Такая хорошенькая, спокойная. Как будто старается понравиться мне.

А я сразу поняла, сестренка. Это моя девочка. Мой ребенок.

Никому ее не отдам. Никому. – Ты что там, сестра, сериалов насмотрелась? – спросила Светлана.

– Какой ребенок? А ну, признавайся, где ты его взяла? – Говорю же, подкинули. Около куста сирени лежала. И даже не плакала, когда я к ней вышла.

– Кто подкинул ребенка? – по-деловому спросила Светка. Как будто она вела следствие. – Откуда мне знать? Не знаю.

Может, кто видел? Кто это мог быть? Так ночь же была. Будничный день. В это время все по домам сидят.

Никто не видел, как выяснилось. – А тебе зачем этот геморрой? – спросила Светлана. – Или я ослышалась, что ты собираешься удочерить ребенка? – Нет, Света, нет, не ослышалась.

Игнат Иванович ходатайствует, помогает мне. Я не знаю, в какой мне угол молиться, чтобы Танюшку мне оставили. – Танюшку? Тебе только что подбросили ребенка, а ты уже имя ей дала? Сестра, ты там в своем уме? – Знаешь что, Светлана, если ты не желаешь радоваться моему счастью, не радуйся.

А только не надо нести мне свой негатив. У меня маленький ребенок, и мне с ним общаться. До свидания! И, не дождавшись ответа, Даша нажала кнопку отбоя телефона.

– А что? Что ты, мое солнышко? Не будем слушать плохие слова тети! – разговаривала Дарья с ребенком. – А вот сейчас будем купать мою девочку. Ребенок притих в воде, как будто прислушивался к новым ощущениям, а потом стал перебирать ручками и ножками.

– Вот так, вот так. Как хорошо! Плывет моя Танюшка, плывет! Счастье переполняло душу Дарьи. Она не помнила, когда была так счастлива.

Не имея детей, она даже не подозревала, что материнство – это такое, ни с чем не сравнимое счастье. Это единение души ребенка и матери. И пусть ее Танюшка не ее кровная дочь, но она ее дочь.

Ее. И Дарья это чувствует всеми фибрами своей души. – Из какого это перепугу ты согласился на капризы Дашке? – бесновалась Маринка.

– Вась, вроде ты мужик умный, деловой, а лезешь в эту ловушку. Почему ты со мной не посоветовался? Мы с тобой в одной упряжке, а ты все с Дашкой шашни водишь. – Уймись, – спокойно ответил Василий.

– И никогда не ори на меня. Никакие шашни я с Дарьей не вожу. На кой мне это? Сама подумай.

Живу с тобой. Хотел бы Дарью, не ушел бы от нее. Нет причин изводить меня и себя.

– Как нет? Как нет? Если ты сам сказал, что поддержишь материнство Дашке и впишешься отцом для девчонки. – И что? Что из этого? Живу-то я с тобой. – И когда ты разведешься с нею, и мы зарегистрируемся? – Не вижу для этого причины.

– также спокойно ответил Василий. – Так ты что, оставляешь за собой запасной аэродром? – Марин, прекрати всю эту возню. Никуда я от тебя не уйду.

А что и как мне делать и поступать, я буду сам решать. Если тебя не устраивает такая постановка вопроса, то так скажу тебе. Не с тем ты живешь.

Другой мужик тебе нужен. Никогда не был под каблуком баб. И не буду.

– Ты хоть понимаешь, что если что, то будешь платить алименты чужому ребенку? – Понимаю. И что? – Ты будешь платить ей алименты? – удивилась Маринка. – Или я, Вася, что-то не понимаю? – Если понадобится, то буду.

Потому что меня отцом запишут. – А для кого это все, Марин? Для кого я работаю? – Для нас с тобой. Но и я работаю.

Разве плохо, когда денег много? – Неплохо. Плохо, когда только для себя. Ребенка хочу.

– Ты же знаешь, не могу я доверить свой магазин наемному работнику. Он кровью моей выстрадан. – Только, Маринка, не забывай, часики-то твои тикают.

Я мужик. Еще долго могу детей зачинать. – А ты? С магазином своим будешь жить? – Вась, я же люблю тебя.

Разве нам плохо вдвоем? – Хочу, чтобы было еще лучше. – Ладно. А что с Дашкой? Ты еще подумай.

Есть время. А то… – Марин, не начинай сначала. Не выводи меня.

– Даш, говорят, новости у тебя. – полюбопытствовал Юрий, сосед, живущий по правую руку от дома Дарьи. – Слышал, младенца тебе подкинули? – Да, подкинули.

– стряхивая и развешивая пеленки, ответила Дарья. – Как же это? Никто ничего не слышал? – Тайна следствия, – ответила Дарья. – Извини, Юр, некогда лясы точить.

Танюшку пора кормить. Даша повесила последнюю пеленку и ушла в дом. – Юр, чего там? – крикнула Тамара, жена Юрия.

– Чего ты там запропастился? Веди уже Лешку и Сергея в садик. У меня Катюшка плачет. Кормить ее пора.

Ненавидела Тамара Дарью. Особенно ее сестру Светку. На дух не переносила.

Хорошо, что та уехала и глаза ей теперь не мозолит. Всех баб Тамара ненавидела. Так и подмазываются к ее Юрику.

Прости, Господи, подстилки деревенские. Не смотрят даже, что у них трое детей. Заигрывают, охмуряют.

И зачем она только согласилась на эту деревенскую жизнь? А все это проклятущая любовь, ради которой Тамара поехала за Юрой. – Чего ты там с нею разговорился? Одна сестрица, прости, Господи, уехала. У меня гора с плеч свалилась.

Так ты к другой яйца подкатываешь? – злилась Тамара. – Васька бросил ее, а ты свободную подстилку почуял? – Тома, чего ты несешь? Дети слышат! – оборвал жену Юрий. – Сергей, Лешка, быстро во двор! Сейчас пойдем уже! – обратился он к сыновьям.

– А то ж я не вижу, как ты там около нее вьюном вьешься! Не пора тебе успокоиться? Трое детей у нас, мало тебе? Еще могу родить. И куда тогда ты от меня денешься? Юра, не доводи до греха! – Да хватит уже! – крикнул Юрий. – С утра начинаешь.

Что ж мне, теперь ни с кем не разговаривать? Соседи мы с Дарьей с детства друг друга знаем. Какие подстилки? В своем ли ты уме? Я начинаю сомневаться, что в своем. – От деревенского бабья лучше тебе подальше держаться.

Думаешь, я не знаю, кого ты тут в деревне оприходовал? Я все знаю, все! Смотри, Юрочка, а то так ославлю тебя! Так драпать будешь со своих родных краев, пятки сверкать будут! – Чего? Угрожать мне? Ты что, тут в моем доме мне угрожать? – Юрий занес кулак над головой Тамары и тут же разжал его и опустил руку. – Как же ты меня достала! Это ты, Томка, не доводи меня до греха! Детей надо растить, а ты тут со своими сценами ревности! – Думаешь, я не знаю, чей этот подкидыш у Дашки? Ну да, я родил и подкинул соседке. – А ты не ерничай, а мне скажи спасибо, что я все это дерьмо на свет божий не вытаскиваю, покрываю твои шашни да разруливаю эту мелодраму! – Юрий махнул рукой в сторону жены.

– Хватит, сейчас ты мне и грех Адама припишешь! Знал бы, что такая ревнивая, не женился бы на тебе! Не знаю, Томка, долго ли я еще тебя выдержу? Иной раз прибил бы тебя, чтобы не слышать весь этот бред! Тамара городская, чем гордилась и всем своим видом показывала презрение к сельчанам. Видел Юрий, никак его жена не вписывается в село. По дворье все на нем, скот и птица на нем, огород, сад тоже он обрабатывает.

А Томка только в доме уберет кое-как, да приготовит еду попроще, за Катюшкой присмотрит, вот и все ее дела, а в свободное время в интернете сидит. Не знает Юрий, что она там высиживает, а только когда он ее упрекнет в бесхозяйственности, она ему один ответ выдает. Я тебе не бабень деревенская, чтобы по огороду скакать да в навозе ковыряться.

Я городская и замуж выходила, думала и ты стал городским. А теперь? Городская я была и осталась, а ты как был первый парень на деревне, так и мой остался. Что ты от меня хочешь? Том, ты же понимаешь, по квартирам всю жизнь не набегаешься, тем более с тремя детьми.

Не по карману нам город. Хорошо мама этот дом для меня сохранила, сад плодоносит, мясо свое, яйцо, а в городе как и на что нам жить? Ты же не девочка, понимать должна. Понимать Тамара не желала и время от времени заводила свою волынку, чтобы Юрий продавал дом и они всей семьей в город переезжали.

Но Юра смотрел на жизнь реально, понимал, что город ему не потянуть, потому нытье жены по поводу города пропускал мимо ушей. Мало ему сцен ревности, еще если и это нытье поддерживать, никаких сил не хватит. Потому, когда вопрос города становился ребром, он сразу уходил на подворье и работал там до темноты.

Так он убегал хотя бы от этих капризов Тамары. Ну что, Дарья, все путем идет, как надо. Ввалился в дом Даши Игнат Иванович и радостно объявил.

Комиссия условия для дитя признала подходящими. Доход у вас с Василием, что надо. Танюшка здорова и документы в порядке.

Так что, Дарья, быть тебе матерью, это уже точный факт. Завтра тебе с Васькой в город нужно ехать для получения всех документов, подтверждающих, что Татьяна Васильевна Малютина твоя и Василия дочь. Только доход-то твой фиктивный, как думаешь жить до шутка? Я для Танюшки все сделаю.

Себе откажу, для ребенка жить буду. А кому я еще нужна, Игнат Иванович? Вот Таня нужна и она мне нужна, ягодка моя. Дарья прижимала к себе ребенка и, глядя на нее, улыбалась.

Да ты, Дарья, молодая еще. Сможешь свою личную жизнь заиметь. А вдруг Василий пожелает вернуться? Примешь? Так сразу не скажу, не знаю.

Мы с ним в последнее время совсем чужими стали. Ну да, чужих много, а вот родных… Игнат Иванович хотел уже уходить, но оглянулся и спросил. А как Светка отреагировала на твое решение? Что-то она давно к тебе не приезжала или поссорились? Не сказать, что поссорились.

Она сразу против моего материнства заявила, против моего удочерения Танюшки. Но я ее оборвала, не захотела слушать. Моего решения даже Светке не изменить.

Сказала ей, мол, моя это доченька и все тут. Не собирается возвращаться? Нет, говорит, делать ей тут нечего. В гости зову, Танюшку посмотреть.

Да и скучаю я по Светке, почти год глаз не кажет. Так, иногда деньги присылает. Может, какого хахеля нашла, да сожительствуют, потому некогда к сестре пожаловать.

За это ничего не могу сказать, не было у нас с нею такого разговора. Говорит, хозяйка ее не отпускает, работы много. А кем она работает? Домработницей.

Говорит, хорошо платит ей и она крепко держится за свою работу. Ну добре, да шутка. Не забудь, завтра за документами.

Как станешь официально матерью? С тебя могорыч, Дарья. А это, как водится, Игнат Иванович? Может, чего желаете? Да и Марии Дмитриевне подарочек хочется подарить. Как вы считаете, что мне ей купить? Да ты что, Дарья, это я так, шучу.

Ничего и никому не надо. Тебе дочку растить, за что тебе подарки дарить? А вот от ведра яблок по осени я бы не отказался. Больно у тебя семиренка знатная.

Это всегда пожалуйста. И даже два ведра не жалко. Всегда как ни в себе плодоносит.

Ну, дай-ка гляну, кто теперь моей дочкой значится. Сказал Василий, когда Дарья села в его машину. Ух ты, глазастая какая.

Даш, а она на тебя похожа. Вот только волосики темные, а так вылитая ты. Потому моя девочка, моя доченька.

Ну, раз с сегодняшнего дня и я в отцах буду числиться. Так что с меня подарок. Говори, Дарья, чего купить ребенку? Да не стесняйся, хоть для кого-то доброе дело сделаю.

Спасибо, Вась, ты и так уже сделал, не отказался отцом быть. Понятно, фиктивно, но мог бы отказаться. Тогда бы мне не видать Танечки.

Брось, Дарья, в благодарностях рассыпаться. Не совсем ведь мы чужие с тобой, а подарки все одно с меня. Кроватку купить? Ну, если не жалко, ответила Дарья.

Коляска есть, а ванночка? Купаю Танюшку пока в тазу, а вместо кроватки и коляски корзина. Вот значит все это приданное и куплю. А Маринка не заругает? Даш, разве ты меня не знаешь? Я когда-то был у кого-то под каблуком.

В магазине Марины образовалась очередь из пяти человек. И не потому, что Маринка не отпускала их. Просто где, как не в магазине посплетничать.

В центре внимания сегодня Кубачиха, поскольку последние события, которые волновали местных сплетниц, происходили как раз-таки прямо под носом Валентины. Смотрю, Дашка выходит из машины Василия, улыбается ему, а он прямо светится весь. Отец ведь он тоже тепереча, вещает Кубачиха.

Дарья калитку открывает, а он, Василий, с переднего сиденья машины детскую ванночку достает, с багажника складную коляску, а еще отовсюду с машины всяческие запчасти детской кроватки. И как, говорю я им, вы все это в машину поместили? Дашка молчит, только улыбается, а Васька говорит, у меня, Петровна, машина безразмерная. Такой веселый, как будто своего дитя домой привез.

Марин, обратилась Кубачиха к продавщице, ты тут деньги зарабатываешь, а Васька твой их тратит неизвестно на кого. Маринка покраснела от злости и ответила Валентине, почему мои? Вася поболее меня зарабатывает, а ты что в чужой карман заглядываешь, Валентина? Свой худой карман? Денег в нем нет, так ты к людям лезешь? Одна женщина из очереди сказала, молодец Васька, другие своим детям не покупают, а он подкидышу расщедрился. А потом, девчонка-то на него записана.

Слыхала, Татьяной Васильевной ребенка кличут. А ничего, что я здесь стою и ваши сплетни слушаю? Возмутилась Маринка. Вася со мной живет, потому он мой муж.

Кто отоварился, проваливайте отсюда, нечего мне тут сплетни по углам вешать, мой магазин осквернять. А ты, Валентина, лучше за своей Людкой смотри, а то в город ее отправила и с концами. Где она, что там делает, может по рукам пошла? Причем тут Людка? Возмутилась Кубачиха.

Все у моей Людки хорошо, почти каждый день созваниваемся, да и под присмотром она. Со Светкой квартиру снимают, работают. Не пойму, ты что, не знаешь, как меня укусить? И рада бы, да не за что.

Ехидно улыбнулась Валентина. А вот Васька тебе муж, Маринка, он же с Дарьей расписан, а теперь еще за ребенка вписался. Злись не злись, а там у Дашки Васькина семья.

А ты, ты, Маринка, теперь уже четвертая лишняя оказалась. Если ты сейчас, Валентина, не заткнешься, на порог в свой магазин не пущу, пригрозила Маринка и расплакалась. Будешь за продуктами в райцентр ездить.

С Маринке все может встаться. Кубачиха рисковать не хотела, потому, чтобы унять гнев Маринки сказала. Я что ж, Марина, я за тебя, а не за Дарью…