— Мы подобрали тебя из детдома, чтобы ты служила нам, а не чтобы ты рот раскрывала. Заорала свекровь Еве..
Она нахмурилась. Она носила эту кофту уже несколько дней, но раньше ничего там не замечала. И тут ее словно ударило током.
Воспоминания. Нечеткая, обрывочная, из того хаотичного момента в борьбе за телефон. Дмитрий выкручивает ей руку.
Татьяна визжит. Она понимает, что сейчас телефон отнимут. Ее палец, действуя быстрее, чем мозг, нащупывает на боковой панели телефона крошечный слот.
Ногтем она поддевает его. И маленькая карточка памяти выскакивает прямо ей в ладонь. В ту самую секунду, когда Дмитрий вырывает у нее из рук аппарат, она успевает сжать кулак и сунуть его в карман платья.
Тогда на ней было ее черное платье. А потом в суматохе, в участке, в отчаянии на скамейке, она совершенно забыла об этом. Мария дала ей свою старую кофту, а платье Ольга машинально сунула в сумку, которую принесла соседка из своей кладовки.
Перед уходом в типографию она просто переложила все из кармана платья в карманы кофты, не глядя. Ключ, платок и что-то еще. Что-то маленькое и твердое.
Ее рука замерла в кармане. Она не верила. Она боялась поверить.
Медленно, под пристальным, недоумевающим взглядом Соколова, она вынула руку из кармана. На ее ладони лежала крошечная черная пластинка. Карта памяти.
Что это? Спросил Соколов, наклоняясь вперед. Ольга не могла говорить. Она просто смотрела на этот маленький кусочек пластика.
Ее спасение. Ее оружие. Оно никогда не было потеряно.
Оно все это время было с ней. Соколов выхватил карточку у нее из рук. Его глаза лихорадочно забегали по комнате.
Он подскочил к своему столу, начал рыться в ящиках. Вытащил какое-то маленькое устройство, похожее на флешку, с разъемом для карты памяти. Картридер, бросил он, скорее себе, чем ей.
Его руки слегка дрожали, когда он вставлял крошечную карту в ридер, а затем сам ридер в USB-порт своего старого компьютера. Секунда ожидания. На экране появилось окно нового диска.
На нем был один единственный файл. Большой. Снятый несколько дней назад.
Соколов дважды щелкнул по нему мышкой. На экране появилось изображение. Гостиная Ивановых.
Шумная, веселая вечеринка. А затем раздался громкий, яростный голос Татьяны. И все началось сначала.
Оскорбление. Смех. Дмитрий с ножницами.
Падающие на пол волосы. И крупным планом, довольная, ухмыляющаяся физиономия депутата Петрова на заднем плане. Видео было здесь.
Целое и невредимое. Доказательство было у них в руках. Они смотрели видео до конца, в полной тишине, нарушаемой только звуками из динамиков компьютера.
Унижение, смех, щелканье ножниц. Когда экран погас, Соколов откинулся на спинку стула и долго выдыхал. Огонь в его глазах разгорелся с новой силой.
Это был взгляд охотника, который снова увидел дичь. Они думают, что уничтожили его, сказал он, глядя на экран. Они уверены, что ты обезоружена.
Это дает нам огромное преимущество. Он тут же сделал несколько копий видеофайла. Одну на флешку, которую отдал Ольге, другую на свой защищенный жесткий диск, третью загрузил в облачное хранилище под сложным паролем.
Оригинал, он указал на карту памяти, спрячь так, чтобы никто и никогда не нашел. Это наш главный козырь. Ольга вернулась к Марии другим человеком.
Страх исчез, уступив место холодной, звенящей решимости. Она спрятала крошечную карту памяти в единственном месте, куда Татьяна никогда не сунет свой нос, зашила ее в подкладку старой, потрепанной детдомовской куклы, которую хранила все эти годы. Это была единственная вещь, которую ей позволили забрать с собой в новую жизнь.
Следующие два дня они с Соколовым разрабатывали план. Он был осторожен. Он знал, с кем имеет дело.
Просто выложить видео в интернет, это был бы громкий, но бессмысленный ход. Иванова и Петров тут же объявили бы его подделкой, монтажом, сфабрикованным сумасшедшей и мстительной женщиной. Они бы подключили все свои ресурсы, чтобы дискредитировать запись и ее источник.
«Мы не будем бить в лоб», — сказал Соколов. «Мы будем действовать как удав. Медленно, но неотвратимо.
Наша первая цель — не Татьяна. Она слишком уверена в себе, слишком защищена. Наша цель — самое слабое звено».
Депутат Петров. План был прост и изящен. На следующий день, на небольшом, но популярном в Киеве новостном портале, который принадлежал старому товарищу Соколова, появилась короткая заметка.
В ней не было ни имен, ни фамилий. Статья была о заглавленной «Неприличные игры городской элиты». В тексте говорилось о недавней частной вечеринке, на которой присутствовал один очень известный местный политик, ратующий за семейные ценности.
Рассказывалось, как на этой вечеринке разыгралась крайне неприятная и унизительная сцена, и что по слухам существует видеозапись этого инцидента. Статья заканчивалась риторическим вопросом, интересно, как отреагируют избиратели. Если эта запись однажды станет достоянием общественности? Это была граната с выдернутой чекой, брошенная в тихое болото городской политики.
Эффект превзошел все ожидания. Заметка разлетелась по соцсетям и мессенджерам. Все тут же начали гадать, о каком политике идет речь.
Имя Петрова всплыло одним из первых. Люди вспоминали его тесную дружбу с Дмитрием Ивановым, чей день рождения как раз недавно прошел. Начался пожар.
Небольшой, но дыма было достаточно, чтобы все почувствовали запах гари. Ольга ждала. Она знала, что он клюнет.
Петров был карьеристом до мозга костей. Его репутация была для него всем. Скандал, тем более такой грязный, мог похоронить его политические амбиции навсегда.
Прошло три дня. Три напряженной тишины. Ольга почти не выходила из флигеля, боясь привлечь к себе внимание.
На четвертый день, поздно вечером, к дому Марии подъехала неприметная темная машина. Из нее вышел мужчина в костюме, которого Ольга никогда раньше не видела. Он подошел к калитке и обратился к Марии, которая поливала цветы в палисаднике.
Он спросил Ольгу Сидорову. Мария позвала ее. Мужчина не представился.
Он просто протянул ей мобильный телефон. «Вам звонят», сказал он сухо. Ольга взяла трубку.
В ней раздался знакомый, полный плохо скрытой паники, голос депутата Петрова. «Ольга Андреевна! Нам нужно встретиться. Срочно!» Он не угрожал.
Не кричал. Он просил. Это была первая маленькая победа.
«Я не думаю, что нам есть о чем говорить», ответила она как можно холоднее, как учил ее Соколов. «Пожалуйста», в его голосе прозвучало отчаяние. «Это в ваших же интересах.
Я хочу помочь вам. Решить вашу проблему». Они договорились о встрече на следующий день.
В безлюдном месте, в парке на окраине Киева. Соколов был против. «Это ловушка», сказал он.
«Они могут попытаться что-то с тобой сделать». «Не сделают», ответила Ольга. «Пока они верят, что я одна, и что запись у меня.
Я в относительной безопасности. Я для них – бомба с часовым механизмом. Они будут пытаться ее обезвредить, а не взорвать».
Встреча состоялась. Петров ждал ее на скамейке у заброшенного фонтана. Он выглядел ужасно.
Бледный, с темными кругами под глазами. От его обычной депутатской спеси не осталось и следа. Он был похож на загнанного зверя.
Он начал издалека. Говорил о том, что сожалеет о случившемся. Что Дмитрий и Татьяна – люди вспыльчивые, но в душе неплохие.
Что все погорячились. Что он готов помочь ей начать новую жизнь, уехать в другой город. Ольга молча прослушала этот бред.
«К чему вы клоните, Максим Викторович?» Прервала она его. Он вздрогнул. И перешел к делу.
«Я понимаю, что вам сейчас тяжело. Вы остались без средств к существованию. Я готов это исправить».
Он назвал сумму. Сумма была огромной. Такой, которая могла бы изменить жизнь любого человека.
За эти деньги он хотел всего ничего, чтобы Ольга навсегда исчезла из города. Отдала ему ту самую карту памяти и подписала бумагу о неразглашении, в которой бы говорилось, что она не имеет никаких претензий к семье Ивановых и к нему лично. «Поймите, это ваш единственный выход», – сказал он с нажимом.
«Татьяна вас не простит. Она вас уничтожит, сотрет в порошок». Она уже начала это делать.
«А я предлагаю вам спасение. Деньги, свобода, новая жизнь. Подумайте.
Это мой последний и единственный разговор с вами». Ольга сделала вид, что колеблется. Она смотрела в землю, теребила в руках платок.
«Я, я не знаю», – прошептала она. «Мне нужно подумать». «Думайте быстрее», – отрезал он.
«Даю вам сутки. Завтра, в это же время, в кафе «Центральное». Приносите карту, подписываете бумаги, получаете деньги и уезжаете.
Не придете, считайте, что вы свой выбор сделали». И я умываю руки. Он встал и быстро ушел, не оглядываясь.
Ольга тут же поехала к Соколову. Выслушав ее, он потер руки. Его глаза горели азартом.
«Попался, голубчик. Он готов платить. Значит, боится до смерти.
Что будем делать?», спросила Ольга. «То, что должны», – усмехнулся Соколов. «Будем ловить его на живца».
На следующий день, за час до назначенного времени, Ольга и Соколов уже были в кафе «Центральное». Это было популярное, всегда многолюдное место в самом центре Киева. Идеальная сцена для их спектакля.
Соколов пришел не один. С ним был невысокий, суетливый парень с большим рюкзаком. Это Костя, представил его Соколов, лучший фотограф в городе, из тех, кто умеет снимать незаметно.
Они сели за столик в углу. Соколов и Костя. Ольга села за столик в центре зала, заказав себе чашку кофе…
