Мужчина в отчаянии привез 90-летнюю знахарку из глухой деревни к угасающей жене, а едва она коснулась ее живота, то отшатнулась в шоке и произнесла слова, от которых все похолодели…

Губы, потрескавшиеся и бескровные, теперь казались мягче. Или это просто игра света от свечей, которые Велеслава расставила по комнате? Как она? — спросил он, боясь поверить в видимые изменения. Сердцебиение стабилизировалось, — ответила Оксана, поглядывая на монитор.

Впервые за две недели нет перебоев. И температура почти нормальная. — Это хорошо? — Иван посмотрел на Велеславу.

— Это начало, — ответила та, заканчивая массаж и накрывая ноги Любови одеялом. Тело вспоминает, как жить. Она налила в чашку темный отвар и осторожно поднесла его к губам Любови.

Часть жидкости попала в рот, часть стекла по подбородку, но Велеслава не выказала досады. — Что это? — Иван наклонился, принюхиваясь. — Травы для матери и ребенка, — Велеслава отставила чашку и промокнула губы Любови мягкой тканью, чтобы укрепить связь между ними.

— Вы действительно верите, что это помогает? В голосе Ивана прозвучало сомнение. — Я знаю, что помогает, — просто ответила Велеслава. — Как знаю, что солнце встает на востоке.

Она направилась к двери, но Оксана, обычно молчаливая и сдержанная, вдруг схватила ее за руку. — Я должна рассказать, — выпалила она, и ее щеки вспыхнули румянцем. — Сегодня утром, когда вы проводили этот ритуал с травами и песнями, я видела.

Кожа Любови Дмитриевны будто светилась изнутри. Прямо над животом. Как будто там был маленький фонарик.

Велеслава посмотрела на нее долгим взглядом. — У тебя хорошие глаза, девочка, — она мягко улыбнулась. — Ты видишь то, что немногим дано увидеть.

Это был какой-то трюк. Иван чувствовал, как сердце колотится в груди. Какое-то устройство.

— Это не я лечу ее, — Велеслава покачала головой. — Это мать и дитя исцеляют друг друга. Я лишь помогаю им вспомнить, как это делается.

Она вышла, оставив Ивана наедине с Любовью. Он осторожно сел на край кровати, взял ее руку в свою, теплую, не горячую от лихорадки, и не холодную, как прежде. Любовь прошептал он, склоняясь к ее уху.

— Ты меня слышишь? — Ты не одна. — Мы с тобой. — Я — и. Он осторожно положил ладонь на ее живот, наш ребенок.

Ему показалось, или пальцы Любови едва заметно шевельнулись в его руке. Стук каблуков по мраморному полу холла раздавался как выстрелы. Арина Березовская не просто вошла в дом сына, она вторглась в него, как генерал, на вражескую территорию.

Дворецкий едва успевал за ней, пытаясь забрать пальто и перчатки. — Где он? — требовательно спросила она, оглядывая холл. — Мне нужен мой сын.

Иван Дмитриевич сейчас отдыхает, дворецкий выглядел смущенным. У него был тяжелый день. — А у меня тяжелый месяц, — отрезала Арина.

— Прошу вас, сообщите ему о моем приезде. Она направилась к лестнице, но остановилась, увидев женщину в темно-синем платье, спускающуюся ей навстречу. В руках женщина несла корзину с травами, от которой исходил пряный аромат.

— Кто вы? Арина окинула незнакомку оценивающим взглядом. — Меня зовут Велеслава, — ответила та с достоинством. — Я помогаю Любови Дмитриевне.

— Вы врач? В голосе Арины сквозило сомнение. Не в том смысле, который вкладываете в это слово «вы». Велеслава спокойно выдержала ее взгляд.

Что-то изменилось в лице Арины — удивление, недоверие, а затем… — Узнавание? — Вы. Она внезапно побледнела и схватилась за перила. — Вы та самая знахарка, которая помогла моей свекрови.

Теперь настала очередь Велеславы выказать удивление. — Анастасия показывала мне вашу фотографию. Арина говорила тихо, почти шепотом.

— Много лет назад. Она сказала, что вы спасли ее и… — Дмитрия. — Вы Арина, — Велеслава кивнула.

— Жена Дмитрия. — Теперь я вижу. Они смотрели друг на друга.

Две женщины, разделенные пропастью мировоззрений, но связанные тонкой нитью общего прошлого. — Это невозможно, — Арина покачала головой. — Вы должны быть… — Гораздо старше.

Велеслава улыбнулась. — Возраст, понятие относительное, Арина Павловна. В этот момент на лестнице появился Иван, осунувшийся, с тенями под глазами, но с выражением решимости на лице.

— Мама? — Он выглядел удивленным. — Что ты здесь делаешь? — Хотела увидеть сына, который перестал отвечать на звонки. Арина перевела взгляд с Велеславы на Ивана.

Но, кажется, обнаружила нечто большее. Они перешли в гостиную, где дворецкий подал чай. Арина сидела неестественно прямо, будто проглотила стержень, ее глаза не отрывались от Велеславы.

— Она рассказала тебе? — Наконец спросила Арина, обращаясь к сыну. — О твоей бабушке? Частично Иван переводил взгляд с матери на Велеславу. — Но я не понимаю, откуда ты знаешь? — Твоя бабушка тоже была при смерти во время беременности, — тихо произнесла Арина.

Врачи говорили, что ни она, ни ребенок не выживут. Порог сердца, осложненный военными лишениями. Она сделала глоток чая, и Иван заметил, как дрожит ее рука.

Анастасия никогда не рассказывала всю историю. Только то, что ее спасла деревенская знахарка. Все считали это выдумкой, измученной болезнью женщины.

Или чудом. Я не верила в эти сказки. Ее взгляд остановился на Ивана, и в нем мелькнуло что-то похожее на раскаяние.

Но ты здесь из-за того же, что и твой отец. Он тоже искал Велеславу, когда я была. Она запнулась, когда с тобой были проблемы.

Еще до рождения. Что? Иван подался вперед. Ты никогда не говорила.

Не было нужды, Арина отвела взгляд. Все обошлось. Или я думала, что обошлось.

Велеслава поднялась, ее фигура вдруг показалась величественной в полумраке гостиной. Круг замыкается, произнесла она. Три поколения кравченковских ищут одно и то же, жизнь для тех, кого любят.

Такова цена дара. Какого дара? требовательно спросил Иван. Дара видеть скрытое, Велеслава посмотрела на него с неожиданной нежностью.

Дара переступать границы возможного. Этот дар в твоей крови, Иван Дмитриевич. Как был в крови твоего отца.

Дни слились для Ивана в бесконечную вереницу переходов между двумя мирами. Днем, битва за компанию, переговоры с инвесторами, работа с юристами, отражение все новых атак Виктора. Документы, цифры, графики, презентации, все то, что было его стихией еще недавно, теперь казалось бессмысленным ритуалом.

Вечером и ночью, мир Любови, тихие разговоры с ней, будто она могла слышать, чтение книг вслух, помощь Велеславе в ее таинственных обрядах. Травница учила его растирать травы, готовить настои, шептать древние слова, которые звучали на его губах неестественно, но отзывались странным эхом где-то глубоко внутри. Оксана докладывала о небольших, но постоянных улучшениях.

Стабилизация давления, улучшение показателей крови, исчезновение ночной лихорадки. Медицинская сторона его сознания искала этому рациональное объяснение, но другая, пробужденная Велеславой часть, принимала происходящее как должное. Физическое и эмоциональное истощение накапливалось…