Мужчина в отчаянии привез 90-летнюю знахарку из глухой деревни к угасающей жене, а едва она коснулась ее живота, то отшатнулась в шоке и произнесла слова, от которых все похолодели…
Слезы, которые Иван сдерживал месяцами, наконец прорвались, горячие, очищающие, смывающие страх и отчаяние. Дверь тихо открылась, впуская Велеславу. Она взглянула на Любовь и улыбнулась, неудивленно, а с глубоким удовлетворением, как мастер, чья работа наконец достигла совершенства.
«Сын», — сказала она просто. «У вас будет сын». Любовь кивнула, словно это было давно известной истиной.
«Я знала», — ее голос становился увереннее с каждым словом. «Даже в темноте я чувствовала его свет. Он вел меня обратно».
Она повернула руку, разглядывая браслет, и ее пальцы машинально коснулись одного из символов. «Защитник», — прошептала она, удивленно моргнув. «Это значит защитник.
Но откуда я это знаю?» Велеслава присела на край постели. «Из родовой памяти», — ответила она. «Знание, которое передается через кровь и через молитвы матерей за своих детей.
Твой сын — защитник. Он уже доказал это, защищая тебя». Любовь посмотрела на Ивана, и в ее глазах он увидел отражение той женщины, в которую влюбился пять лет назад, сильной, яркой, полной жизни.
Она была еще слаба, но искра вернулась, разгораясь в пламя, которое никакая болезнь не сможет погасить. «Мы справимся», — сказал Иван, целуя ее ладонь. «Все вместе».
«Я знаю», — улыбнулась Любовь. «Я всегда это знала». Весна пришла в особняк Кравченко, словно долгожданное исцеление, нежными прикосновениями солнечных лучей, ароматом цветущих яблонь в саду, пением птиц, вернувшихся из дальних краев.
Дом, месяцами погруженный в сумрак борьбы и отчаяния, преобразился до неузнаваемости. Больничное оборудование исчезло из комнат, уступив место букетам полевых цветов. Тяжелые шторы, не пропускавшие свет к постели больной, сменились легкими занавесами, танцующими в потоках весеннего воздуха.
Любовь сидела в плетеном кресле у распахнутого окна солярия, подставив лицо нежным лучам апрельского солнца. Ее рука машинально поглаживала округлившийся живот, натягивающий ткань просторного платья. В волосах, отросших до плеч и вновь обретших прежний каштановый блеск, играли солнечные блики.
Она все еще была худее, чем до болезни, в движениях проступала неуверенность выздоравливающего человека, но в глазах горел тот огонь, что не смогла потушить даже близость смерти. «Вот, держи!» Велеслава протянула ей чашку с дымящимся отваром. «Последний курс.
Дальше организм справится сам». Любовь благодарно кивнула, принимая чашку. Ее пальцы коснулись древнего браслета на запястье, теперь он стал частью ее, словно всегда был с ней.
«Я думала, что уже не увижу, как распускаются листья», тихо произнесла она. «Каждый день теперь кажется подарком». В домашнем кабинете Иван склонился над чертежами нового проекта.
После ухода из Гелиоса он некоторое время просто восстанавливался, наслаждаясь покоем и возвращением Любови к жизни. Но деятельная натура взяла свое. Он начал работу над новой концепцией лаборатории, объединяющей передовые научные методы с принципами, которым научился у Велеславы.
«Это будет революция в медицине», говорил он Любови вечерами, делясь планами. Не отрицание науки, а ее расширение. Понимание того, что невидимое прибором иногда важнее очевидного.
Сегодня утром он получил предварительное согласие на финансирование от Зинченко, который, уйдя из Гелиоса вслед за Иваном, искал применение своему капиталу и опыту. Велеслава, наблюдая за этой семейной идиллией, тихо улыбалась. Ее работа здесь подходила к концу, и в ее глазах все чаще появлялась тоска по родным лесам, по тишине своей избушки, по звездам, которые не видны сквозь киевский смог.
Все началось более ста лет назад. Велеслава сидела в гостиной особняка, глядя на огонь в камине. Прадед твоего деда, Иван, попал в беду, его жена умирала при родах.
Врачи отступились, священник уже готовился отпевать. И тогда он вспомнил древнюю легенду о том, что в лесах под Зеленопольем живет целительница, владеющая тайнами жизни и смерти. Иван и Любовь слушали, затаив дыхание.
Велеслава никогда прежде не рассказывала полную историю их рода. Он нашел ее, мою. Про бабушку, она улыбнулась, словно этой заминкой скрывая что-то большее….
