Муж сказал: «Я забираю собаку – тебе достаточно ребёнок», его мама засмеялась: «По крайней мере, собака дрессированная». В день суда наш сын подошёл к судье и сказал: «Можно я зачитаю, что папа мне вчера надиктовал?» Судья поднял бровь… Адвокат мужа побледнел….

Муж сказал:Я забираю собаку —тебе достаётся ребёнок. Свекровь засмеялась: собака хоть дрессированная

Колокольчик над дверью маленькой кухни тихо звякнул, когда входная дверь хлопнула. Анна стояла у плиты, в старой футболке и тапочках, помешивая борщ, и ее пальцы дрогнули. Она пыталась не расплакаться.

Алексей, ее муж, с которым они прожили десять лет, вошел с чемоданом. В джинсах и свитере, подаренном Анной на прошлый Новый год, он выглядел как обычно, деловой, собранный, будто собрался в командировку. Но его глаза были холодными, пустыми.

Он посмотрел на Анну и сказал, «Я забираю Рекса. А ты бери Мишу». Ни прощания, ни объяснений.

Словно он делил имущество после переезда. Рекс, их рыжий лабрадор, лежал в коридоре на старом пледе, поскуливая, будто чувствовал, что происходит. Они взяли его с щенком, еще до рождения сына Миши.

Рекс стал частью семьи, таскал Миши на игрушки, гонялся за ним по двору, пока тот хохотал, и встречал их у двери, виляя хвостом. А теперь Алексей заявил на него права, как на телевизор или диван. Анна замерла.

Она хотела крикнуть, но слова застряли в горле. И тут вмешалась Светлана Ивановна, мать Алексея. Она стояла в дверном проеме, в неизменном пальто и с дешевыми бусами, купленными в местном магазинчике.

Ее губы растянулись в ехидные ухмылки. Но, по крайней мере, собака-то выдрессирована, бросила она. Алексей коротко хмыкнул, а Светлана Ивановна рассмеялась, будто это была шутка.

Они смеялись, словно Миша, их девятилетний сын, был обузой, а Рекс — ценным трофеем. Анна почувствовала, как воздух выкачали из комнаты, но не сказала ни слова. Она не закричала, не заплакала.

Только сильно жала половник и повернулась к столу. Там лежал Мишин рисунок, они втроем держатся за руки под огромным солнцем. Анна взяла листок и прошла мимо Алексея и его матери в соседнюю комнату, где был ее сын.

Миша сидел на ковре, скрестив ноги, в наушниках, раскрашивая альбом. Его темные волосы падали на лоб, а карандаш двигался медленно, будто он пытался спрятаться в рисунке. Он еще не знал, что его мир рушится…