Многодетная мать пустила в метель бродягу, а увидев у дома доярки кортеж из джипов, деревня замерла

Я работал у вас уже четыре года и буду продолжать. Будете забирать из моей зарплаты, если нужно. — Нет, Паш, прости, у тебя испорчена кредитная история.

У нас было трудное положение. Я попал в больницу и не мог работать. Просрочил несколько платежей, но все вернул.

Войдите же в мое положение. — Нет, ты просишь слишком много. Это рискованно.

— Я вас умоляю. Паша был в безвыходном положении. — Выйди из моего кабинета.

Я уже дал ответ на твой запрос. Все. Он прогнал Павла как щенка.

И тот украл деньги. Пришел в банк вечером. Охранник его впустил.

Павел сказал, что в системе произошел сбой. Отправил секьюрити проверять периметр, сказал, что так бывает при ограблениях, а сам положил в мешок деньги. Считать времени не было.

Взял все, что там было. Павел знал, что сумма, которая была в хранилище на тот день, даже чуть больше, чем требуемая. Он просто убежал с мешком денег, прихватив ружье, с которым для солидности охранник спал на своем посту.

Только потом он понял, что поступил глупо. Он не успел перевести их на счет больницы, его уже преследовали. Отчаяние толкнуло его на глупость.

Неужели он смог бы оплатить таким образом операцию? От безысходности он рванул в лес, где его и застала метель. Парень рыдал, понимая, что полиция все равно его отыщет. Наверняка они и к матери его наведаются.

Она хоть и была в больнице, но вычислить это большого труда не составит. Он сделал только хуже. В какой-то момент решил сдаться и упал на снег.

Он хотел умереть. Но его остановила от этого шага мысль, что его мама не заслужила такого испытания — хранить сына, будучи тяжелобольной. Он не мог сдаться.

Пусть он натворил глупости, но она должна знать, что он жив, что он любит ее. Это все равно для нее лучше, чем известь о его гибели. Едва ли она это переживет.

Павел пошел дальше и вскоре набрел на домик. Это был дом Риты. — Он вам угрожал? — Не бойтесь, говорите в суде все как есть.

Скажите, как он вас заставил впустить его? Он преступник, помогите нам его посадить, — говорил ей солидный адвокат потерпевшей стороны, который в этом деле выступал хозяин банка. Рите показалось, что пострадавшая сторона в этой истории — это Павел. Ей было по-человечески жаль его.

Как же ему было тяжело, раз он решился на такое. Он хотел спасти жизнь матери, пусть и натворил глупостей. А его начальник мог бы и помочь.

Или хотя бы не сажать, войти в положение. Пусть заставил бы его отработать эти деньги, но он все сделал, чтобы засадить Павла. Рита сделала все, чтобы Павлу дали как можно меньший срок.

Он не был груб. Я впустила его сама. У него был мешок и ружье, я подумал, что он охотник.

Павел сильно замерз, пришел очень поздно. Я не расспрашивал его особо, просто впустила в дом и оставила на ночь. Он был вежлив.

По-доброму относился к моей дочери. Павел просто человек, который попал в беду и которому никто не помог. Конечно, он украл, но вы сами подумайте, его мать умирает, а спасти ее могут только деньги.

Просто деньги, которых полно у этого банкира. А он не захотел помочь. Любой бы в его положении натворил глупостей.

Услышав слова Риты в суде, обвинитель резко прервал ее. — Вы говорите, не по делу, — вскочил он. Но Рите все же удалось повлиять на судью, она видела это по его глазам.

В итоге Павлу назначили два года. Пока длились судебные тяжбы, Рите удалось устроиться на работу. В селе редко появляются вакансии, а тут к ней пришли лично прямо домой.

— Ритка, а ты не хочешь к нам дояркой устроиться? — спросила ее жена местного фермера. Валентина Петровна была женщиной в возрасте, сама работала в школе, учителем географии. Муж ее давно держал фермерское хозяйство, у них был и птичий двор, и коровы, и огромное стадо свиней.

Везде работали местные жители, какая-никакая работа. Платил он регулярно, никто не жаловался, помогал, если надо. И на похороны, и на праздники, и на юбилеи.

У них была хорошая, положительная со всех сторон семья, но ложку дегтя в нее вносил их единственный сын, Антон. Он привлекался за драки в юности, даже отсидел немного. Отец не стал за него платить, решил его наказать таким способом.

Антон рос в достатке, не уважал старших, считал себя выше остальных по причине наличия денег в кошельке. Родители хотели как лучше, но избаловали. А может, он таким родился? Валентина Петровна вечно краснела за него в школе.

Учителя ей жаловались каждую перемену, но она ничего не могла поделать. Отсидев несколько месяцев, Антон вышел, и отец отправил его служить. Придя из армии, он вроде бы угомонился, поступил на заочное отделение и стал помогать отцу в его деле.

Рита слышала о том, что Антон изводит работников фермы. Он дерзил, нарывался на скандалы, вел себя высокомерно. Его все недолюбливали, и он, видя это, вел себя еще хуже.

Рита, вспомнив это, замешкалась. — А как же Нинка? Она же доила. И Тоська? Валентина Петровна вздохнула.

Нина уволилась. Они ведь дом продали, в город приезжают. А Тоська вечно болеет, возраст уже не тот.

Дома сидеть не хочет, скучно ей, вот неугомонная. Мне нужна молодая, здоровая, ну вот как ты. У тебя детки, вот я и подумал, что ты за работу ухватишься.

Рита кивнула. — Да, деньги нам не помешают. Меня же сократили, и я с тех пор дома сижу.

А на пособие особо не разгуляешься. Старший планшет просит, младший велосипед. А цены сейчас ужас.

Когда выходить? Так Рита нашла новую работу. Детки друг за дружкой сами присматривать научились. Утром Рита уходила доить коров.

На это уходила часа два. Еще она ходила вечером тоже на пару часов. Недолго и не слишком тяжело…