Миллионер пригласил бывшую невесту на свою свадьбу, чтобы утереть нос и показать чего добился за 6 лет. Но когда она появилась на церемонии — ОЦЕПЕНЕЛ…

Он выдержал её взгляд — прямой, требовательный, пронзающий все защитные барьеры, которые он выстраивал годами. «Справедливо», — кивнул он. «Ещё условия?» Она смотрела на детей, кормящих уток: на Алешу, непривычно серьёзного для своих лет, всегда готового защищать мать и сестру; на Машеньку с её упрямым подбородком и любовью ко всему живому. На плоды своего труда, своей крови, своих бессонных ночей. «Я их мать», — сказала она тихо, но твёрдо. «Главные решения остаются за мной. Не потому, что я лучше. А потому, что я была рядом все эти годы и знаю их, как никто другой». Он кивнул, признавая правоту её слов. Что мог он противопоставить шести годам ежедневной борьбы и любви? «Я согласен», — он протянул руку. «Это честная сделка».

«Это не сделка, Саша», — покачала она головой, игнорируя его протянутую ладонь. «Это жизнь наших детей». Он опустил руку, ощущая весь груз своей вины. Как деловой человек, он привык мыслить контрактами и соглашениями. Но семья не строилась подписями на бумаге. «Мама, смотри!» — Алеша подбежал к ним, указывая на утиное семейство, проплывающее по пруду. «Видишь, маленькие за мамой-уткой плывут. Она их защищает». «Как я защищаю вас», — подумала Людмила, но вслух только кивнула. «Да, солнышко. Мамы всегда защищают своих детей». «А папы?» — спросил мальчик, поворачиваясь к Александру. «Папы тоже защищают?» Вопрос, невинный в своей прямоте, повис в воздухе. Александр посмотрел на Людмилу, словно спрашивая разрешения ответить. «Должны», — произнесла она, встречая его взгляд. «Если они настоящие папы».

Алеша нахмурился, обрабатывая эту информацию. «Ты будешь настоящим папой?» — спросил он, глядя на Александра с той детской серьёзностью, которая проникает прямо в душу. «Или как у Миши из садика, который приходит только по праздникам и привозит роботов?» Александр опустился на корточки, оказавшись на одном уровне с сыном. «Я хочу быть настоящим папой», — ответил он честно. «Но мне нужно будет многому научиться. Ты мне поможешь?» Алеша задумался на мгновение, а затем кивнул с важностью дипломата, подписывающего мирный договор. «Помогу. Я знаю все правила. Например, мама не любит, когда мы до поздна не спим, даже если утром выходной».

Людмила улыбнулась, наблюдая за этим обменом. В её сыне было столько мудрости — не книжной, а той, которая рождается из наблюдений за жизнью. Мудрости, которой не хватало его отцу шесть лет назад.

Четыре года назад, Киев. Людмила стояла у телефона-автомата на углу улицы Сечевых Стрельцов, в двойной детской коляске дремали дети. Февральский ветер пронизывал насквозь её тонкое пальто, но она не решалась уйти. Последний шанс. Последняя попытка. Номер телефона лондонского офиса компании, где работал Александр, она узнала через знакомых. Международный звонок стоил почти половину её недельного заработка в гривнах, но отчаяние придавало решимости. Гудки в трубке звучали как-то иначе — более протяжно, словно пересекая тысячи километров, они растягивались в пространстве.

«Morgan Stanley, London office, how can I help you?» — ответил женский голос с характерным британским акцентом. «Здравствуйте», — Людмила перешла на английский, благодаря всем богам за то, что в университете специализировалась на международных отношениях. «Мне нужно поговорить с Александром Воронцовым, пожалуйста. Это…» — она запнулась. Кто она ему? Бывшая девушка? Мать его ребёнка? «Это очень важно». «Мистер Воронцов сейчас на встрече с клиентами», — отрезала секретарша. «Могу я узнать, по какому вопросу вы звоните?» Алеше был всего год, и накануне врачи поставили диагноз: двустороннее воспаление лёгких. Требовались дорогие антибиотики, которые она не могла себе позволить. «Это… личное», — она сглотнула подступивший к горлу ком. «Пожалуйста, это действительно срочно. Речь идёт о здоровье ребёнка».

Повисла пауза. «Чьего ребёнка, простите?» — холодно поинтересовалась секретарша. «Его сына», — выдохнула Людмила. Снова пауза, более долгая. «Боюсь, вы ошибаетесь», — голос на том конце провода стал ещё более официальным. «У мистера Воронцова нет детей. Он помолвлен с мисс Кэтрин Холцворт, дочерью лорда Холцворта. Если вы пытаетесь…» «Пожалуйста», — в голосе Людмилы прозвучало отчаяние. «Просто скажите ему, что звонила Людмила из Киева. Хакимова. Он знает меня». «Я передам», — сухо ответила секретарша. «Оставьте ваш номер».

Людмила продиктовала номер телефона в общежитии, где её приютила бывшая соседка по комнате, рискуя нарушить правила проживания. Она простояла у телефона-автомата ещё 20 минут, надеясь на обратный звонок. Алеша проснулся и начал хныкать. Жар снова поднимался. Нужно было возвращаться в общежитие, давать лекарства, которых едва хватало на первое время. Обратного звонка не последовало. Ни в тот день, ни на следующий, ни через неделю. Когда Алеше стало хуже, и его положили в больницу, Людмила продала последнее, что у неё оставалось от прежней жизни: золотые серьги, подарок Александра на день рождения. Те самые, которые он надел ей со словами: «Ты будешь самой красивой матерью наших детей».

В больнице она познакомилась с пожилой медсестрой, татаркой, как и она сама. Женщина выслушала её историю и молча сняла с шеи серебряный амулет — старинный, почерневший от времени. «Ерогене ачса кузине ач», — сказала она, вкладывая амулет в ладонь Людмилы. «Не открывай сердце, открывай глаза». Древняя татарская поговорка. Мужчины приходят и уходят. Но ты, мать, — самая великая сила на земле. Той ночью, сидя у постели лихорадящего сына, Людмила приняла решение: больше никогда не искать Александра. Никогда не просить его о помощи. Никогда не позволять ему узнать о существовании ребёнка. Решение, которое она нарушила лишь шесть лет спустя, получив приглашение на свадьбу.

«Папа, а это твой дом?» Машенька вертела головой, разглядывая светлую квартиру на 12-м этаже новостройки на Подоле. Александр улыбнулся, помогая детям снять обувь в прихожей. Людмила стояла в дверях, не решаясь войти. Словно переступить порог его жилища означало признать его право на собственную территорию в их жизни. «Временно мой», — ответил он дочери. «Я её снимаю». «Она больше, чем наша», — заметил Алеша, хотя в его голосе не было зависти, только наблюдение. «И окна выше». «Зато у нас есть яблоня под окном», — возразила Машенька. «И качели во дворе». Людмила улыбнулась, глядя на дочь. Да, её дети не имели роскошных апартаментов и дорогих игрушек. Но у них было нечто более ценное — умение видеть богатство в простых вещах.

«Я приготовил вам сюрприз», — Александр подмигнул детям. «Вернее, знакомство». Он приоткрыл дверь в гостиную, и оттуда выскочило рыжее пушистое создание размером с небольшую лису — золотистый ретривер с умными глазами и виляющим хвостом. Пёс замер на секунду, изучая новых людей, а затем медленно подошёл, вежливо обнюхивая гостей. «Это Бонни», — представил Александр. «Моя собака. Я привёз её из Лондона на прошлой неделе, как только закончился карантин». «Собака!» — Машенька взвизгнула от восторга, падая на колени и протягивая руки к животному. «Настоящая! Мама, смотри, какая красивая!» Александр бросил быстрый взгляд на Людмилу, но та лишь кивнула. Жест, означающий «всё в порядке».

Она не стала говорить, что сама мечтала завести детям собаку, но обстоятельства — маленькая квартира, длинные рабочие дни, отсутствие помощников — делали эту мечту неосуществимой. Бонни осторожно приблизилась к девочке, обнюхала протянутые ладошки, а затем лизнула их, заставив Машеньку залиться счастливым смехом. Алеша, более осторожный, держался в стороне. «Она не кусается?» — спросил он, пряча руки за спину. «Никогда», — покачал головой Александр. «Она очень добрая и умная. Я взял её щенком четыре года назад, когда…» Он запнулся, встретившись взглядом с Людмилой. Когда был помолвлен с Кэтрин, дочерью лорда. Когда строил жизнь, в которой не было места ни Людмиле, ни детям, о которых он не подозревал. Когда пытался заполнить пустоту внутри. «В общем, она прошла специальную дрессировку», — закончил он. «Можешь не бояться». Алеша медленно протянул руку, позволяя собаке обнюхать её. Когда тёплый язык Бонни коснулся его пальцев, мальчик улыбнулся — редкая, светлая улыбка, обнажающая отсутствующий молочный зуб. «Она меня любит», — сказал он удивлённо. «Сразу». «Собаки чувствуют хороших людей», — кивнул Александр. «Это их суперспособность»…