Миллионер каждую неделю ходил к могиле жены. Но однажды он увидел там нищенку, которой дал несколько купюр из жалости накануне. Когда подошел ближе, ОБОМЛЕЛ от увиденного

За окнами собирались тяжелые дождевые тучи, а в воздухе витало ощущение скорого прорыва. Возможно, уже совсем скоро прошлое перестанет быть тайной и сделает следующий решающий шаг в его жизнь. На закате Борис уже стоял у неприметного офисного здания, где обитал Алексей со своей скромной, но оснащенной по последнему слову техникой конторой.

Тучи сгустились, над городом снова собирался дождь. Сквозь стекло двери виднелись мерцающие мониторы. Рабочее пространство Алексея вечно кишело папками и компьютерами, отражавшимися в тусклом свете настольных ламп.

«Проходи», — отозвался Алексей, когда Борис тихо постучал. Кабинет, в котором они очутились, представлял собой неожиданную смесь. Строгие металлические шкафы соседствовали с мятой картонной коробкой, набитой старыми отчетами.

Все это подчеркивало, что Алексей привык работать не ради внешнего ласка, а ради сути. «Над чем работаешь?», — спросил Борис, мельком оглядев стол, заваленный бумагами. «Помнишь упомянутый договор об усыновлении?» Алексей протянул ему несколько сшитых листов.

«Это копия архивного документа. Целую неделю я пытался его выловить из баз данных». «Удалось.

Смотри, кто там стоит в качестве свидетеля». Борис аккуратно взял папку и углубился в чтение. ФИО усыновляемого ребенка неразборчиво и в нескольких местах зачеркнуто.

Биологическая мать. Кира. Фамилия тоже стерлась.

Свидетель. Мила. Четкое имя и знакомая подпись.

Пролистав дальше, он увидел датировку. «25 лет назад». Сроки совпадали с годом, когда Мила исчезла на какое-то время, а затем вернулась домой крайне усталой и, как показалось Борису, более замкнутой.

Тогда он не придал этому значения, думая, что это простое утомление. «Я обращал внимание только на дела, касающиеся благотворительных программ жены», сказал Борис, опустив документы. «Но у нее явно была и личная тайная миссия».

Алексей нахмурился. «Есть еще кое-что. Ребенок был отдан в семью, которая проживала в другом регионе.

Фамилия – Седовых. Муж и жена – бездетная пара. Судя по архивам, оба умерли несколько лет назад.

Что стало с мальчиком после их смерти – вопрос открытый. Борис ощутил, как внутри у него загорается искра надежды, перемешанная со страхом. Мальчик мог повзрослеть, жить где угодно, даже в том же городе.

И уж точно он не подозревал, что за его спиной стоит история, к которой причастна Мила. «Итак, мы имеем анонимный архив и почти стертую фамилию Киры», – подвел итог Борис. «Но, кажется, прямая нить ведет к этому самому усыновленному мальчику.

Нам надо понять, где он теперь». Алексей кивнул и убрал распечатки в папку. «Все верно.

Я подключу пару своих ребят, чтобы прошерстить базы. А ты, может быть, спросишь саму Киру. Она должна хоть что-то помнить, имена, приметы, детали».

Борис кивнул, чувствуя, как в нем растет решимость. Он отдал эти документы Алексею, словно передавая символический ключ. «Похоже, что пора действовать.

Если мы найдем этого мальчика, теперь уже мужчину, возможно, мы сможем, наконец, ответить на все вопросы, которые преследуют меня и Киру». Он поднялся и оглядел рабочее место друга. В воздухе витал запах старых бумаг и кофе, запах поисков истины, почти как в детективном романе.

В голове Бориса всплыла последняя фраза из письма Милы. «Даже в самых темных углах есть точка света». Наверное, она точно знала, о чем говорит.

За порогом офиса Алексей коротко пожал ему руку на прощание. «Я позвоню, как только появятся новости. Не вздумай пропустить мой звонок, потому что ответы могут быть ближе, чем мы думаем».

Дождь уже начал накрапывать, и Борис, глубоко вздохнув, спрятался под зонт. Он снова чувствовал ту странную смесь тревоги и какого-то тихого воодушевления. Может, судьба не так уж и бессердечна.

Может, прошлое действительно вернулось не для того, чтобы мучить его, а чтобы дать новый шанс. На следующее утро Борис проснулся раньше обычного. За окном серело небо, а в воздухе еще чувствовался ночной холодок.

В его сознании все теснее переплетались обрывки воспоминаний о Миле, образы Киры и ребенка, которого она потеряла. Где-то между этими мыслями мелькала надежда найти парня, которого усыновили Cедовы. Борис налил себе чашку кофе и прошел в кабинет.

Взглянул на портрет Милы. С каждым днем он все сильнее ощущал ее присутствие, словно она незримо направляла его. «Зачем ты утаила эту историю?» — подумал он, но не с упреком, а с щемящим пониманием.

Мила наверняка хотела защитить всех от лишней боли. Вскоре раздался телефонный звонок. Это была Кира.

— Борис, здравствуйте. Я вспоминала, кто мог знать о семье Cедовых, — проговорила она возбужденно. — Есть одна женщина, которая работала тогда в приюте.

Ее звали Надежда Петровна. Если мы найдем ее, возможно, она что-то помнит. После короткого разговора Борис быстро собрался и позвонил Алексею.

Кажется, появилась еще одна зацепка. Надежда Петровна, бывший сотрудник приюта. Кира уверена, что та может знать важные детали.

Алексей отозвался бодро. — Отлично. Сбрось мне любые сведения, которые есть.

Я попробую ее отследить по старым записям и контактам. Повесив трубку, Борис вдруг ощутил, как внутри у него вспыхивает искра решимости. Возможно, они были уже на полпути к тому, чтобы собрать все части этой истории.

Ведь между строк старых документов, в голосе Киры и в письмах Милы, угадывалась одна простая истина. Доброта сильнее времени, и прошлое возвращается, чтобы найти свой выход на свет. Теперь оставалось самое трудное — разыскать ту, кто могла пролить свет на исчезнувшего мальчика, а заодно и раскрыть последние тайны.

Борис поставил холодную чашку кофе на стол. Он понимал, что не отступит, пока не найдет всю правду. Правду, которая должна была соединить судьбы разбросанных людей и подарить им шанс на исцеление.

Борис уже не помнил, когда последний раз чувствовал такого одушевления. Все произошло внезапно. Вспомнив, что у Киры могла быть знакомая по приюту, он теперь отчаянно хотел отыскать некую Надежду Петровну.

Именно она, вероятно, поможет пролить свет на события прошлого, в которых оказались замешаны Мила, Кира и таинственный усыновленный ребенок. По словам Киры, Надежда Петровна была пожилой женщиной, которая когда-то заведовала всем приютом, сама оформляла документы, вела списки, отвечала за воспитателей. Но с тех пор прошло больше 25 лет.

Где искать ее сейчас? Борис, не теряя времени, позвонил Алексею. Нашел что-нибудь? Нетерпеливо спросил он, едва друг взял трубку. Надежда Петровна, фамилия, кажется, Ушакова, так? Алексей говорил, прерываясь, чтобы заглянуть в свои записи.

Точно, как продвигается поиск? Довольно сложная история, выдохнул Алексей. Официально приют, в котором она работала, давно расформирован, а персонал разъехался кто куда. Но у меня есть зацепка.

Она может жить в одном из старых домов на окраине города. Удалось раздобыть адрес, там ее видели несколько месяцев назад. Глядя на листок бумаги с кривовато записанной улицей и номером подъезда, Борис поймал себя на том, что у него слегка дрожат руки.

Адреналин от нового шага к разгадке заставлял сердце колотиться. Отлично, сказал он твердо, я сам съезжу к ней. К вечеру Борис стоял у невысокого панельного дома в спальном районе.

Фонари едва мерцали, будто собирались погаснуть от любого дуновения ветерка. Возле подъезда столпились несколько бабушек, которые с любопытством оглядели его дорогой автомобиль и строгий костюм. — Вы к кому, молодой человек? — спросила одна из них, поправляя вязаный платочек на плечах.

— Простите. — Борис попытался улыбнуться. — Не подскажете, здесь живет Надежда Петровна Ушакова? — А, Наденька.

Бабушка склонила голову на бок, словно оценивала, стоит ли открывать незнакомцу тайны. — Она на третьем этаже. Квартира 12.

— Только вы потише там. Она приболела недавно. — добавила она уже тише.

Преодолев узкие лестничные пролеты, Борис оказался у двери, на которой криво висела картонка с надписью «12». Нажал на звонок, сердце бешено стучало. Несколько мгновений тишины казались вечностью.

Наконец раздались шаркающие шаги и лязг отодвигаемой задвижки. — Добрый вечер, — начал Борис, стараясь говорить учтиво. — Вы Надежда Петровна? Вскоре дверь открылась шире и показалось женщина лет семидесяти с тонкими седыми прядями и внимательным взглядом.

— Да, это я. Что вам нужно? — спросила она слегка настороженно. Борис глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. — Я ищу информацию о давних делах приюта, которым вы когда-то руководили.

Меня зовут Борис, и я связан… Он не знал, как кратко объяснить все, что накопилось в его душе. Понимаете, речь о Кире, о которой вы, возможно, помните. Девочка-подросток, у нее была очень тяжелая ситуация в семье.

И еще усыновление ее ребенка. Ваша воспитанница, ей помогала моя жена, Мила. — Мила? — да, я помню ее, и Киру помню.

Но прошло столько времени. Разве вы думаете, что я смогу что-то рассказать? — Любая деталь важна, — сказал Борис, стараясь не выдать волнения. — Я должен это узнать.

Не только ради себя, но и ради Киры. И… ради памяти о Миле. От упоминания имени Милы глаза Надежды Петровны потеплели, будто она вспомнила что-то доброе.

Промолчав секунду, женщина наконец-то отступила в сторону, пропуская его в квартиру. — Проходите. Надеюсь, чай у меня еще есть.

Рассказывайте, что хотите узнать, и если память не подведет, помогу, чем смогу. Перешагнув порог, Борис ощутил в воздухе запах старых книг и немного лекарств. Квартира оказалась тесной, но уютной, обставленной по-старомодному…