Миллионер каждую неделю ходил к могиле жены. Но однажды он увидел там нищенку, которой дал несколько купюр из жалости накануне. Когда подошел ближе, ОБОМЛЕЛ от увиденного

Он медленно шел по улицам, стараясь осознать услышанное. Стаи прохожих мелькали вокруг, и каждый раз. Когда мимо проходила молодая женщина, он невольно присматривался, не Кира ли это.

На светофоре, ожидая зеленый сигнал, Борис не удержался и набрал номер телефона водителя Виктора. Человека, который тоже хорошо знал Милу. «Может, Виктор что-то заметил или слышал недавно?» «Виктор, послушай, мне нужна твоя помощь», — сказал Борис с легкой хрипотцой в голосе.

«Помнишь ту девушку, которую мы видели под дождем? Если снова ее где-нибудь увидишь, сразу сообщи мне». Вечером того же дня телефон Бориса затрещал на столе с незнакомым номером. Он поднял трубку и услышал дрожащий женский голос.

«Это Кира. Простите, что звоню вам прямо так. Мне нужно поговорить.

Я… у меня больше нет другого выхода». Сердце Бориса сжалось. Он не мог знать наверняка, но интуиция шептала ему, что впереди их ждет разговор, способный перевернуть его представление о прошлом.

Не договорившись ни о времени, ни о месте, он ответил только одно. «Конечно. Я готов выслушать».

Борис понимал. Эта встреча будет похожа на шаг в темную комнату без фонаря. Но не пойти он уже не мог.

Кира назначила встречу в парке, который находился далеко от оживленных магистралей. Казалось, она нарочно выбрала уединенное место подальше от посторонних глаз. Когда Борис подошел к кованой скамейке, он увидел Киру, закутанную в темное пальто.

Младенец мирно спал в коляске рядом. Серая дымка вечера окутывала их, словно оберегая от чужих взглядов. «Спасибо, что пришли», — прошептала Кира.

Ее голос звучал слабым и уставшим, словно она провела бессонные ночи в мучительных раздумьях. «Я рад, что вы позвонили», — ответил Борис, с трудом скрывая волнение. «Кажется, нам обоим нужно понять, что происходит».

Кира глубоко вздохнула и провела рукой по волосам, смахивая капли моросящего дождя. Затем она достала из сумки помятый конверт. Он выглядел ветхим, но, судя по скрепляющей его резинке, тщательно хранившимся.

«Эти письма… их писала мне Мила», — сказала Кира, стараясь говорить ровным тоном. «Я очень долго не решалась вам их показать. Она помогла мне, когда я была совсем юной.

Без нее меня бы уже не было». Борис мягко опустился на скамейку рядом. В горле у него пересохло, но он постарался слушать ни на секунду, не прерывая Киру.

«Расскажите все», — тихо попросил он. Кира на мгновение закрыла глаза, будто собираясь с силами. «Я оказалась в приюте, когда мне было четырнадцать.

Мой отец был жестоким человеком, а мать… Она ушла от нас и никогда не вернулась. Я не знала, куда податься». Тогда появилась Мила.

Она просто протянула мне руку. «Я была беременна, но никто в приюте не хотел мне помогать. Мила была единственной, кто услышал, кто увидел…» Слова застряли в горле Киры, и она сжала конверт еще крепче.

Потом ее не стало, и мой ребенок… Его забрали. Я так и не узнала, кто эти люди. Но Мила обещала, что он окажется в хороших руках.

Борис ощутил, как внутри что-то болезненно сжимается. Перед глазами встала картина. Мила, всегда добрая и участливая.

Скрыто от него спасала еще одну жизнь. Я выяснил, что она участвовала в усыновлении. Сказал Бориса, стараясь говорить осторожно.

И при этом почему-то держала все в секрете. Кира чуть помедлила, чтобы успокоить дыхание. «Именно поэтому я хотела показать вам эти письма.

Там может быть то, чего вы не знаете о Миле и о моем сыне, который, возможно, все еще где-то здесь». Она протянула конверт Борису, и он почувствовал, как дрожат ее пальцы. Вечернее небо тем временем заволокли сумрачные тучи.

Будто природа разделяла волнение этой встречи. Борис медленно взял письма, понимая, что в них скрыта часть истории, которую ему предстоит узнать. Истории не только Киры и Милы, но и его собственной жизни, которую он, оказывается, понимал далеко не до конца.

«Кира, почему ты оказалась снова в сложной ситуации с ребенком на руках? В тот вечер, когда я увидел тебя, ты просила о помощи. Да, моя жизнь не похожа на сказку. Я оказалась на улице, потому что мужчина, с которым я жила, оказался невыносимым.

Он даже мог поднять руку на меня и младенца, несмотря на то, что это его сын. Я сбежала от него, чтобы не случилось беды. И я очень благодарна вам, что помогли мне в тот вечер.

Я смогла арендовать небольшую комнатку, где мы с малышом можем укрыться, пока я не найду работу». Борис видел искренность и боль в глазах Киры, понимал, как нелегко ей приходится. В тот вечер он вернулся в свой особняк гораздо позже, чем планировал.

Поднимаясь по широкой лестнице, он почти не чувствовал усталости. Мысли о Кире, о ее сыне и о тайнах Милы кружились в голове, подобно снежному вихрю. В руках он все еще сжимал конверт с письмами, который Кира передала ему в парке.

Стук каблуков по мраморным ступеням звучал гулко, словно некое эхо былых времен. Но сегодня тихое пространство дома дышало иначе. Борис ощутил, что в каждом уголке сквозит что-то новое, желание понять, а не просто жить по привычке.

Приглушенный свет настольной лампы выхватывал из полумрака очертания старого портрета Милы. Борис поставил коляску с документами рядом, тщательно закрыл дверь кабинета и только тогда решился открыть конверт с надписью «Для Киры». В одном углу четко виднелась знакомая подпись — «Мила».

Первое письмо оказалось самым коротким. Мила писала, что верит в силу доброты и обещает быть рядом, несмотря ни на что. Сердце Бориса сжалось.

Ее голос, словно живой, прозвучал в каждой строчке. Он неспеша перелистнул страницы, переходя к следующему письму. — Дорогая Кира, я знаю, что тебе сейчас страшно.

Но поверь, в любом темном месте всегда есть маленький лучик света. Не бойся быть сильной. Слова Милы, написанные много лет назад, вдруг показались обращенными не только к Кире, но и к самому Борису.

Ему захотелось задать тысячу вопросов жене, которые он уже никогда не сможет услышать. Может, они больше друг другу не доверяли? Или, напротив, Мила предпочла сама распутывать чужие беды, пощадя его нервы? Пока он был погружен в собственные дела, шорох бумаги обжег тишину. Борис осторожно взял в руки выцветшую фотографию, вложенную в самое последнее письмо.

На черно-белом снимке Мила держала за руку совсем юную Киру, лет четырнадцати или пятнадцати. А рядом стояли сотрудники приюта, с трудом удерживающие радостную собаку на поводке. В глазах девочки читалась тревога, а на лице Милы светилась мягкая улыбка.

Борис ощутил нарастающий комок в горле. Казалось, он открывает новую сторону своей жены, о существовании которой никогда не подозревал. Туман в голове прояснился, когда он вспомнил слова Алексея.

Мила была не просто волонтером, а, вероятно, замешана в истории об усыновлении ребенка Киры. Но где же теперь этот ребенок? И почему Мила скрывала все это от него? Звонок телефона раздался неожиданно громко. Борис вздрогнул и поспешно схватил трубку.

— Ты не поверишь! — раздался на том конце напряженный голос Алексея. — Мне удалось кое-что найти. Это касается документов об усыновлении.

Нужно, чтобы ты взглянул на них лично. Борис почувствовал, как сердце забилось быстрее. Он инстинктивно посмотрел на фотографию с Милой и Кирой и в полголоса сказал.

— Хорошо, я приеду немедленно. Повесив трубку, он осознал, что дрожит от нетерпения. С секунды на секунду все могло проясниться и встать на свои места или еще сильнее запутаться.

Но внутри Бориса была решимость. Если Мила дала обещание Кире, значит, теперь и ему предстоит исполнить свою часть и разобраться, что стало с ребенком. Он осторожно убрал письма обратно в конверт и вышел из кабинета, почти не замечая, как шумно колотится сердце…