Катерина Василівна знепритомніла, а отямилася лише за кілька днів у реанімаційному відділенні лікарні. Чоловіка до неї пустили не відразу, а щойно він її побачив, розплакався, сказав, що дуже боявся її втратити та заспокоїв – це був …
– Ну как же, Славочка, сынок! Я ж твоя мама! Неужели не узнал?
– Я не знаю… Не уверен, что я Славик…
Он смотрел на нее пустым взглядом и, ежась от холода, подрагивал.
– Сыночек мой, дождалась! Ну, конечно, ты Славик! Как ты можешь этого не знать? Идем домой скорее, идем! Замерз весь, похудел-то как! Сынок мой дорогой, а ведь я верила, я знала, что дождусь!
Она схватила мужчину за руку и потащила в сторону своего дома, совершенно забыв о лекарстве.
– Вы не спешите, скользко ведь, – сказал мужчина, и подхватил ее под локоть.
А она схватила его ладонь своей второй рукой, словно боялась, что он убежит, исчезнет снова, и не переставала причитать:
– Сыночек! Славочка! Родной мой! Как же я тебя ждала…
Войдя в квартиру, Славик начал озираться. Обстановка показалась ему незнакомой. Он несмело прошел по коридору, а Екатерина Васильевна принялась суетиться.
– Проходи, сыночек, проходи! Комната твоя все та же, ничего там не меняли, все вещи на своих местах. А я сегодня, ну как знала, что тебя найду! Борщ твой любимый приготовила, пюре с котлетками. Пойди-ка, душ прими, переоденься, а я разогрею все пока. Сыночек мой!
Она смотрел на него и улыбалась. Когда Славик вышел из ванной в своей домашней одежде, Екатерина Васильевна расплакалась:
– Взрослый ты какой! Переменился сильно, исхудал, но ничего, я тебя, Славик, откормлю! Буду твои любимые пироги печь, пельмени налепим! Жаль, что отец не дожил до этого дня! Как же жаль.
Славик с удовольствием поел предложенные блюда, выпил компот и, поблагодарив радушную хозяйку, несмело сказал:
– Вы простите меня ради Бога, но я совершенно ничего не помню. Даже имени своего. Вот вы говорите, что я Славик, что ваш сын, что комната моя и вещи, а я ничего из этого не вспоминаю, даже жутко как-то. Вы уверены, что я ваш сын?
– Конечно, Славочка! Но разве ж мать сыночка не узнает?! Идем, я покажу! И голос тот же, только погрубее стал!
Она поспешила в комнату, достала из серванта старый фотоальбом и принялась рассказывать, как только Славик присел рядом с ней.
– Вот тут тебе пять лет, в детском саду был Новый год, я тебе костюм Зайчика шила. А тут тебе девять, отец тебя возил на ипподром. А вот ты школу закончил… А это…
Екатерина Васильевна вздохнула и вытерла мокрые щеки, – Это последняя фотография. Ты тогда уезжал как раз в ту самую командировку, будь она неладна.
Славик внимательно разглядывал фотографии и усиленно думал. Брови его то и дело сдвигались, но он ничего не вспоминал. Молодой человек с этих фото, вроде бы напоминал его черты, но как-то отдаленно, именно себя в том человеке он не узнавал. Тому лет двадцать пять от силы было, а ему сейчас по виду, лет так сорок, наверное.
– Скажите, а сколько лет этой фотографии? – спросил несмело Славик и Екатерина Васильевна расплакалась.
– Сынок, ну что же ты меня на вы-то называешь? Мне обидно даже. Одиннадцать лет, Славочка, одиннадцать лет, как ты от нас уехал. Год на северах своих жил, говорил, что денег хочешь заработать. А как должен был вернуться, так и пропал. В поезд, вроде бы, зашел, как отцу выяснить пришлось, но странным образом исчез оттуда. Нас ведь, сыночек, на опознание тела даже вызывали, так я сама тогда чуть не померла. Но, слава Богу, ошиблись. Я верила, что ты вернешься, верила и вот ты здесь! А ты ж ведь потому не возвращался долго, что без памяти остался. Но сынок, как же ты жил все эти годы?
– Я не помню, мама, ничего. Правда, совсем не помню.
– Ну, ничего, я помогу тебе. Вместе мы справимся! А надо будет, и к врачам каким пойдем, пускай помогут!
– Мама, а можно я посплю? – спросил, едва поднимая потяжелевшие веки.
– Ой, прости, сыночек, заболтала я тебя. Конечно, тебе нужно отдыхать побольше, спи, а я тебя не потревожу. Спи, родной! Постелька чистая, я все меняла, я тебя ждала. И дождалась!
Екатерина Васильевна погладила сына по плечу и, поцеловав в макушку, вышла из комнаты, закрыв тихонько дверь.
Славик проснулся только к следующему полудню. Екатерину Васильевну он сразу не узнал. В сравнение с вчерашним днем, она как будто расцвела. Волосы так красиво уложены, платье нарядное, улыбка озаряет лицо.
– Проснулся, миленький! Как спал? – спросила она добродушно.
