Иди в зал, позорница — рявкнул владелец кафе, и обомлел, когда все богачи зааплодировали посудомойке
Спираль на старой плите раскалялась неравномерно, мигала, то затухая, то снова краснея, будто не желала работать, как и вся эта придорожная забегаловка на трассе. Валентина в застиранном, когда-то белом, а теперь сером фартуке, склонилась над рыбой, которую только что вывалила на изрезанную столешницу из старого ящика со льдом. В ней едва угадывался морской окунь, он уставился в потолок — единственным оставшимся на месте мутным глазом.
Его взгляд безразличный, отживший был созвучен этому месту. За спиной хлопнула дверь, и на кухню ввалился Пётр Семёнович, хозяин заведения, в котором с недавнего времени работала Валентина. Громоздкий мужчина с пузом, как бочка, и лицом, всегда пунцовым, будто он ежедневно варился в собственных ругательствах и брызжущей слюне.
«Где она?», — рявкнул он, оглядываясь по сторонам. Увидев Валентину, ткнул в неё пальцем. «Ты! Ты у нас тут вроде повариха, или кто ты там? Помогай-ка!» Он приблизился, угрожающий Шепелявя.
«Сегодняшний обед должен быть на ура, ясно?» — приехали киевские, из банка. Деньгами, счетами ворочают. Сказали, хотим уху и рыбу, но чтобы по-богатому.
А наш шеф-повар, прости господи, три дня как в запой ушел. Ты, последняя в строю, смотри мне, со стряпой, чтоб было съедобно, а испоганишь я тебя. Дверь вот там, помнишь?» Валентина не подняла глаз, лишь кивнула.
Петр Семенович расценил это как согласие. «Ну вот и ладненько, только живее давай. У них стол заказан на восемь, а сейчас уже половина седьмого».
Он развернулся и выкатился обратно в зал, громко матерясь на то, что «все самому, как всегда». Валентина осталась одна. На кухне было душно.
Старая вытяжка заунывно жужжала, не справляясь ни с дымом, ни с запахом пригорелого жира. На грязных полках стояли неровными рядами пыльные банки с остатками специй, засахаренный мед, какой-то пузырек без этикетки и затвердевший лимон с побелевшим боком. Все это было настолько далеко от того, где она когда-то работала, что даже было не смешно.
А ведь не так уж и давно ее жизнь была совсем иной. В Эксон-Провансе, среди утонченных улиц и благоухающих садов, она управляла собственным рестораном. Белоснежные скатерти, серебряные приборы, шелест тонкой речи – все это было привычной декорацией будней.
Столики бронировались за месяцы вперед, а ее имя звучало на французском с едва скрытым восхищением. В «Le Papillon» Валентине аплодировали стоя, а однажды гастрономический журнал даже посвятил ей разворот. Сенсация среди женщин-шеф-поваров Валентина Морозова, украинка, покорившая Прованс…
