Хулиган ОБИДЕЛ её при всех, не зная, кто она на самом деле…

«Встань на четвереньки и залай». Эти слова отозвались эхом от бетонных стен. Сто пятьдесят студентов затаили дыхание.

Нервный смешок прорезал тишину, но мгновенно затих, когда голова Максима резко повернулась на звук. Глаза Анны были устремлены в пол. Ее руки дрожали, но если бы кто-нибудь посмотрел внимательнее, по-настоящему посмотрел, он бы заметил нечто странное.

Дрожь следовала определенному ритму. «Семьсот восемьдесят девять. Ты меня слышала?» «Странное».

Голос Максима стал ниже, становясь все опаснее. «Я сказал, встань на колени и залай, как собака, которой ты являешься». Круг студентов замкнулся плотнее, с телефонами, поднятыми словно оружие.

Анна Волкова была в центре. Ее маленькая фигура казалась еще меньше на фоне внушительного присутствия Максима Тимошенко. Рост 1,90, 100 килограммов мышц и злобы.

Люминесцентные лампы спортзала Львовской школы отбрасывали резкие тени на его лицо, пока он наклонялся достаточно близко, чтобы она могла почувствовать запах протеинового коктейля в его дыхании. Толпе это нравилось. Им всегда нравилось, когда Максим находил новую жертву.

Невидимая девочка, которая сидела на последней парте каждого урока, обедала одна, ходила по коридорам, как призрак. Она была идеальной добычей. Но то, чего они не знали, это что Анна Волкова считала не вслух, чтобы успокоиться.

Она считала в обратном порядке до нуля. Три недели назад Анна совершила ошибку. Она была вымотана.

Тренировки в пять часов тридцать минут утра до школы. Бои в одиннадцать часов тридцать минут по киевскому времени. После школы она была изношена.

Так что, когда Сергей случайно уронил ее книги в коридоре, она отреагировала. Это было всего лишь легкое движение, небольшой сдвиг веса, который полностью сбил последующее толкание. Он споткнулся, пройдя мимо нее в замешательстве.

Больше никто этого не заметил, кроме Максима. Максим Тимошенко правил Львовской школой, как король над крестьянами. Капитан футбольной команды, племянник мэра, шесть лет тренировок по борьбе, и отец, научивший его, что сила – это единственная валюта, имеющая значение.

Он построил свою репутацию на разрушении тех, кто думал, что может за себя постоять, и теперь он нашел свой новый проект. «Я сосчитаю до трех», – объявил Максим, играя на публику. «Один».

Пальцы Анны едва заметно дрогнули. В другой жизни, в своей настоящей жизни, эти пальцы повалили Алексея Романова. Те же руки, что казались такими маленькими и слабыми, одержали 47 побед подряд в местах, где поражение означало скорую помощь, а не стыд.

«Два». Она подумала о своем шестнадцатилетнем брате, сражающемся с другой битвой, на больничной койке. Лейкемия не заботилась о подпольных чемпионатах или школьной иерархии.

Ее волновали только деньги. Две тысячи гривен за экспериментальное лечение. Страховая компания называла это немедицински необходимым.

Анна называла это своей единственной возможностью. «Три». Толпа напряглась.

Это был тот момент, когда невидимая девочка сломается, как все до нее. Она заплачет, станет умолять, сделает все, что захочет Максим, потому что так устроен мир. Сильные пожирают слабых.

Анна опустилась на колени. Спортзал взорвался. Телефоны вспыхнули.

Кто-то закричал «Булл-стар». Другие смеялись так сильно, что едва могли удержать свои телефоны. Максим стоял над ней, как гладиатор, провозглашая свою победу.

Руки раскинуты, наслаждаясь обожанием своих последователей. «Вот так», сказал он достаточно громко, чтобы все записали. «Знай свое место».

А теперь залай для папочки. Губы Анны зашевелились. Звука не было, но ее рот формировал цифры.

«Четыреста пятьдесят шесть». Смех нарастал. Все подумали, что она пытается говорить, но не может.

Подумали, что страх отнял у нее голос. Подумали много чего. «Семьсот восемьдесят девять».

Максим начал терять терпение. Сценарий требовал полной унизительности, а тихое подчинение было недостаточным. Ему нужно было, чтобы она залаяла.

Ему нужно было, чтобы она сломалась. Ему нужно было, чтобы видео стало вирусным до обеда, с заголовком вроде «Звезда футбола превратил странную девчонку в свою питомицу». Так что он сделал то, что всегда делал, когда кто-то не следовал его сценарию достаточно быстро.

Отвел ногу назад, чтобы ударить. Да, переключение произошло в тот самый момент между ударами сердца. В один момент Анна Волкова была дрожащей на коленях девочкой.

В следующий — чем-то совершенно другим. Ее дыхание сменилось с панического на контролируемое. Ее плечи расслабились.

В ее глазах, когда она наконец подняла взгляд, не было абсолютно ничего, ни страха, ни злости, только холодный расчет человека, который провел годы, изучая, сколько силы нужно, чтобы сломать грудную клетку. «Подожди», — прошептал кто-то из толпы. «Посмотри на ее лицо».

Но Максим уже начал удар. Его нога летела в ее ребра с такой силой, которая могла бы выбить дыхание из любого, кто был бы достаточно глуп, чтобы остаться на месте. Анна не осталась на месте.

Она двинулась как вода, находя путь наименьшего сопротивления. Удар, предназначенный для ее ребер, не задел ничего, кроме воздуха. Максим, ожидая удара, потерял равновесие.

Его собственный импульс потянул его вперед, в то время как Анна перекатилась назад, поднимаясь в позу, больше похожую на животное, чем на человека. Смех стих. Кто-то выронил телефон.

«Удача», — прорычал Максим, пытаясь сохранить контроль над ситуацией. Но что-то в его голосе изменилось, едва уловимая трещина в уверенности. Он участвовал в достаточном количестве драк, чтобы распознать, когда человек двигался с подготовкой, а когда — в панике.

Это не была паника. «Вставай», — приказал он. «Перестань играть».

Анна встала медленно, намеренно, без лишних движений, экономия движений, которую мгновенно бы узнали в определенных подпольных кругах, но которая выглядела чуждо в школьном спортзале. «Я уже извинилась за твоего друга», — сказала она спокойно. Ее голос был слышен, несмотря на его мягкость.

«Я просила оставить меня в покое и сказала тебе, что тебе нужно научиться уважению». Максим сделал шаг вперед, пытаясь использовать свое телосложение, чтобы запугать ее. «А теперь обратно на колени.

Или что?» Анна слегка наклонила голову. «Ты собираешься меня ударить. Ты собираешься меня унизить.

Ты сделаешь мою жизнь адом. Пауза. Но ты уже это делаешь».

Толпа почуяла кровь. Это было новое. Никто не говорил так с Максимом Тимошенко.

Никто не оставался на месте, когда он входил в режим хищника. «Ребята!» — позвал Максим, не сводя глаз с Анны. «Похоже, придется преподать ей более серьезный урок.

Трое игроков футбольной команды протиснулись сквозь толпу. Захар Дудник, тот, кто начал все с толчка, Дмитрий Черный, исполнитель воли Максима, и Тарас Роденко, которому доставляло удовольствие причинять боль почти так же, как и самому Максиму. Четверо против одной.

Два атлета по ста килограммам против девочки, которая, возможно, весила пятьдесят два килограмма в мокрой одежде. «Все еще хочешь играть в храбрость?» — спросил Максим. Телефон Анны завибрировал в ее кармане…