«Дорогой, раз твоя зарплата принадлежит твоей маме, то моя моим родителям!». В день получки Лариса все до копейки отправила своей маме. А когда муж попросил на ужин КОТЛЕТЫ, жена ему просто сказала ЭТО…
Сегодня суббота, зарплата была в пятницу. Как по часам, Анна Петровна никогда не забывала о сыновнем долге. «Да, мама. Да, получил». Голос Димы приобрел какой-то тонкий, почти детский оттенок. «Конечно, сейчас переведу. Да, я понимаю. Ты же знаешь, я всегда помогаю». Лариса отвернулась к окну, чтобы не видеть, как муж покорно открывает банковское приложение.
Диалог, прозвучавший уже десятки раз, не требовал ее внимания. Она знала каждую реплику наизусть. Первый раз это случилось через месяц после свадьбы. Дима тогда смущенно объяснил, что нужно немного помочь маме с лекарствами. Лариса не возражала: конечно, помощь родителям — это естественно и важно. Но потом «немного» превратилось в фиксированную сумму, а «лекарства» — в регулярные переводы на все: от покупки нового телевизора до абонемента в бассейн.
«Готово», — Дима вернулся на кухню, избегая взгляда жены. «Пятнадцать тысяч перевел». «Пятнадцать?» — в прошлый раз было двенадцать. Лариса постаралась говорить спокойно.
«Ну, знаешь, коммунальные платежи выросли, а у мамы пенсия маленькая». «Дима, у твоей мамы пенсия выше средней по городу. И она работает в бухгалтерии на полставки». Дима виновато пожал плечами. «Лариса, ну что я могу сделать? Она меня вырастила. Одна. Все силы, все средства в меня вложила. Я ей обязан». Эту песню Лариса тоже знала наизусть.
Анна Петровна мастерски внушила сыну чувство непреходящей вины и обязательств перед ней. «Я ради тебя от личной жизни отказалась, я ночами не спала, когда ты болел, я последний кусок тебе отдавала». Этими фразами свекровь жонглировала виртуозно.
«А наш холодильник?» — тихо спросила Лариса. «Он вторую неделю работает через раз. Мы же договаривались».
«Да-да, конечно», — торопливо ответил Дима. «В следующем месяце обязательно купим. Просто сейчас мама на санаторий копит, потом будет полегче с финансами».
Лариса молча кивнула, хотя прекрасно понимала: «полегче» никогда не наступит. После санатория будет ремонт, потом новая мебель, потом еще какая-нибудь «необходимая» трата. Едва слышный треск из кухни напомнил о главной проблеме: холодильник снова начал сбоить.
Древний «Минск», доставшийся им от Диминой бабушки, работал на пределе возможностей. Временами компрессор издавал такие звуки, словно внутри агрегата разворачивалась полномасштабная битва. «Слышишь?» — Лариса кивнула в сторону кухни.
«Это твоя мама так громко говорит „спасибо“ за помощь». Дима поморщился. «Давай не начинать, ладно? Просто давай потерпим еще немного». «Немного» растянулось уже на два года. Два года, в течение которых почти четверть их семейного бюджета уходила Анне Петровне.
Вечером, лежа в постели, Лариса пыталась представить, как можно изменить ситуацию. Разговоры с Димой не приносили результата: он слушал, кивал, соглашался, а потом все равно делал по-своему. Вернее, по-маминому.
«Что читаешь?» — Дима присел на край кровати. «Статью о финансовой независимости», — ответила Лариса, не отрываясь от экрана смартфона. «Знаешь, тут пишут, что современные пары должны иметь прозрачный семейный бюджет и принимать финансовые решения совместно».
«Угу», — неопределенно буркнул Дима, явно не желая углубляться в тему. «А еще здесь говорится, что финансовое иждивенчество родителей — это форма эмоционального насилия над взрослыми детьми». Дима напрягся. «Лариса, давай не будем, а? Я устал».
«Ты всегда устаешь, когда речь заходит о твоей маме», — Лариса отложила телефон. «Но мы — семья, Дима. Мы должны решать такие вопросы вместе».
«Мы и решаем». Он повысил голос, чего почти никогда не делал. «Просто ты не понимаешь. Мама — это святое». «А жена — это что?» — тихо спросила Лариса. Дима молчал, рассматривая свои руки.
«Знаешь, в чем проблема?» — продолжила Лариса. «Твоя мама не воспринимает тебя как отдельного человека. Для нее ты — продолжение ее самой. И мысль о том, что у тебя есть своя жизнь, свои приоритеты, своя семья, для нее как нож острый». «Она просто волнуется». «Нет, Дима. Она контролирует. Эти бесконечные звонки, советы, требования, проверки — это не забота, это контроль. И деньги — это тоже форма контроля. Пока ты финансово привязан к ней, ты всегда будешь чувствовать себя ребенком, который должен отчитываться и получать одобрение». Дима встал и молча вышел из комнаты.
Такие разговоры всегда заканчивались одинаково: он избегал конфронтации, уходил, а потом делал вид, что ничего не произошло. На следующее утро Лариса проснулась от запаха кофе и жареных тостов. Дима стоял у плиты, сосредоточенно переворачивая хлеб лопаткой.
«Доброе утро», — улыбнулся он. «Я подумал насчет холодильника. Давай все-таки в следующем месяце купим. У тебя ведь премия будет?» «Да, должна быть неплохая», — осторожно ответила Лариса. «Квартальная».
«Вот и здорово». Дима поставил перед ней тарелку с завтраком. «Сложим твою премию и часть зарплаты — хватит на хороший холодильник»…
