Дорогенька, ми переїжджаємо жити до паралізованої свекрухи моєї мами! А в твоїй квартирі буде жити моя сестра. Від відповіді щелепи ВІДВИСЛИ у всіх
А ты Максиму это все рассказывала? Он же должен понимать, что так жить нельзя, недоумевал отец. Он отвечает, что это его мать, его семья, у них так принято. И нечего мне со своим уставом в чужой монастырь лезть.
Не мое это дело. Мне положено терпеть и молчать. А я уже не чувствую себя хозяйкой в собственной квартире.
Купить что-то себе, Коленьке, или просто в дом боюсь. А если и покупаю, то ищу место, куда покупку спрятать, чтобы свекровь не нашла и не забрала. Это просто издевательство какое-то.
Хочу, чтобы все это закончилось. На следующий день Маргарита Павловна отправилась в Тарину квартиру контролировать генеральную уборку, которую проводила клининговая компания. Коленька с Александром Петровичем были заняты строительством из кубиков конструктора.
А Таня, по мере сил, пыталась приготовить что-нибудь вкусненькое. Сломанная нога заживала, но продолжала болеть, так что опираться на нее было очень некомфортно. В уютном и теплом доме родителей она немного начала приходить в себя после неожиданностей и скандалов вчерашнего вечера.
К обеду явился Максим и сразу начал выяснять отношения. «Как ты могла выставить мою сестру? Ты как с матерью моей разговариваешь! Это возмутительно! Ты меня опозорила! Такой скандал закатила! Моя мама столько для нас хорошего сделала, и так ты благодаришь? Постой, а скажи, пожалуйста, что именно хорошего нам сделала Лариса Степановна за все годы нашей совместной жизни?»
Прервала поток упреков Татьяна. «Ну как же! Помнишь, в больницу я тебе яблоки приносил? Это мама мне их передала!» «Конечно! Пара яблок в сентябре – это невероятно щедрый подарок! Скажи, а ты в курсе, откуда у нас в доме мебель, подушки, постельное белье?
А постоянно появляющиеся в кладовке закрутки и банки с консервацией? Ягоды, которые так любишь? Свежие овощи? Нет, не знаешь? Это мои родители нам покупают, а еду со своей дачи привозят, где работают все лето.
Тебе же никто слова не сказал! Зато у матери ты все лето проработал вместо отдыха с женой и ребенком, и за это тебе яблок дали! Целых две штуки!» Но Максим упрямо не воспринимал никаких аргументов. Он просто ничего не хотел слышать, по-прежнему считая, что Таня не имела права выгонять его сестру из квартиры. А его мать была во всем права.
«Ты моя жена! Ты не имела права так позорить меня и отменять мое решение!» — кричал он. «Я здесь мужчина, и это я решаю, где, кому и как жить! Ты оскорбила мою семью! Моя сестра с мужем не заслуживают такого отношения!
По-твоему, значит, мы с маленьким ребенком должны жить в десятиметровой вонючей комнатке? А я буду работать и еще и ухаживать за парализованной девяностолетней свекровью твоей матери?» — взвелась Таня. «Ты вообще соображаешь, что говоришь?
Мы должны оставить новую комфортную квартиру, а твои родители даже не хотят уделять внимание своей больной матери! И ты еще пришел упрекать меня! Я столько времени терплю такое к себе отношение в надежде, что ты наконец-то повзрослеешь и станешь вести себя как положено отцу и мужу! Ты ничего не понимаешь!
Ты жадная и злая! Тебе всегда жалко для моих родных! А моя мама — святая женщина, которая думает о благе всех родных!» В ярости и злобе голос Максима сорвался на крик…
