«Дорогая, у мамы юбилей, побудь где-нибудь недельку, дай отпраздновать спокойно»…
Даша ни в чем не виновата». «Ребенок действительно ни в чем не виноват», — согласилась Анна. «Но это не значит, что я должна решать проблемы, которые создал мой муж восемь лет назад».
Сергей, отец Даши. У него есть обязательства. У него есть обязательства перед своим сыном и передо мной.
А ваши проблемы с жильем — это ваши проблемы. Вера поднялась с дивана. В ее движениях появилась агрессивность.
«Знаете что, — сказала она, — я думала, мы сможем найти общий язык. Но раз вы настроены так категорично. Сергей, нужно определяться.
Твоя дочь нуждается в отце. И если твоя жена не готова принять реальность». «Какую реальность?» «Реальность того, что у Сергея есть двое детей.
И Даша имеет право на отцовскую заботу не меньше, чем ваш сын. В таком случае пусть Сергей снимает вам квартиру. На свои деньги.
Но в этом доме вы жить не будете». Вера презрительно усмехнулась. «На свои деньги? А откуда у него свои деньги? Он же женат, все доходы общие.
Значит, это наполовину ваши деньги тоже. Вы хотите сказать, что я должна оплачивать содержание вашего ребенка? Нашего с Сергеем ребенка?» «И да, как-то так оно и получается». Анна почувствовала, как внутри что-то обрывается окончательно.
Наглость этой женщины превосходила все мыслимые границы. «Убирайтесь, — сказала она тихо, но отчетливо. Берите свои вещи и убирайтесь из моего дома.
Немедленно». «Мама, — заплакала девочка, — а почему мы должны уходить? Папа же сказал, что мы поживем тут». «Не плачь, солнышко», — Вера взяла дочку на руки.
«Мы найдем другое место». «А с папой еще поговорим». Она посмотрела на Сергея, который все это время молчал, и добавила.
«Сергей, мне нужны деньги на гостиницу». «На неделю минимум, пока не найдем жилье». «Сколько?» — хрипло спросил он.
«Тридцать тысяч гривен хватит на неделю», — сказала Вера. «На приличную гостиницу и питание. Плюс ты понимаешь, что долг по алиментам никуда не делся».
«Восемьсот тысяч гривен, Сергей. Это серьезные деньги, и рано или поздно тебе придется их выплачивать». Анна онемела.
«Тридцать тысяч гривен на неделю в гостинице, это половина их месячной зарплаты. А долг в восемьсот тысяч гривен — это катастрофа для их семейного бюджета». «Сергей», — сказала она, — «если ты дашь ей эти деньги, можешь идти с ними.
Навсегда». Повисла тишина. Маленькая Даша всхлипывала на руках у матери.
Вера смотрела на Сергея выжидающе. А он стоял посреди гостиной и понимал, что должен сделать выбор. Анна смотрела на мужа и видела, как в его глазах борется страх потерять семью и нежелание оставить дочь без денег.
И в этот момент она поняла, он уже сделал свой выбор. Восемь лет назад. Сергей стоял посреди гостиной, переводя взгляд с жены на Веру.
На его лице была написана мука выбора. Вера держала на руках плачущую Дашу, выжидающе глядя на отца ребенка. А Анна стояла у окна, скрестив руки на груди, и ждала решения.
«Сергей», — тихо сказала она, — «я дала тебе выбор. Если ты дашь ей деньги на гостиницу, значит ты выбираешь их. И тогда можешь собирать свои вещи.
Анна, ты не понимаешь». Начал он. «Я все понимаю.
Ты восемь лет вел двойную жизнь. Тратил наши семейные деньги на алименты, о которых я не знала. Врал мне каждый день.
И сейчас ты должен решить, либо мы с Мишей, либо они». Вера усмехнулась, очень трогательно. «Ставить ультиматумы отцу, который должен заботиться о дочери».
«Сергей, напомни своей жене, что у Даши тоже есть права». «Права есть у моего сына», — резко ответила Анна. «На отца, который не врет.
На дом, где его не заменяют чужим ребенком. На семейные деньги, которые не тратят на чужих женщин». Даша заплакала громче.
Вся эта сцена была невыносима. Взрослые выясняли отношения, а семилетняя девочка страдала от их конфликта. «Хватит», — сказал наконец Сергей.
«Вера, берите вещи. Анна, дай мне полчаса собраться. Ты идешь с ними?» Тихо спросила Анна.
«У меня нет выбора. Даша — моя дочь. Я не могу оставить ребенка на улице».
«У тебя всегда был выбор», — ответила Анна. «Восемь лет назад ты мог честно сказать мне о связи с Верой. Мог попросить развод.
Мог не врать каждый день. А теперь ты делаешь вид, что тебя заставляют». Сергей молча прошел в спальню.
Вера собрала детские вещи с дивана, не глядя на Анну. Даша всхлипывала, не понимая, что происходит. «Мама, а мы больше не будем жить с папой в этом доме?», спросила девочка.
«Нет, солнышко. Мы найдем другое место. А папа будет с нами».
«Конечно будет». Анна слушала этот разговор и понимала, для Даши Сергей действительно папа. Девочка ни в чем не виновата.
Но это не значило, что Анна должна разрушать жизнь собственного сына ради чужого ребенка. Через полчаса они ушли. Сергей вынес чемодан и спортивную сумку, не глядя на жену.
На пороге он обернулся. «Анна, я позвоню завтра. Нам нужно поговорить о…» «О том, как мы будем жить дальше.
О разводе, ты хотел сказать. Если ты этого хочешь. Я хочу честности.
А ее от тебя не дождешься». Дверь закрылась. Анна осталась одна в квартире, которая внезапно показалась огромной и пустой.
На диване остались вмятины от детских вещей, на ковре – крошки от печенья. Следы чужой жизни в ее доме. Она села в кресло и заплакала.
Впервые за все эти дни заплакала по-настоящему. Не от ярости, не от обиды, а от горя. Пятнадцать лет брака закончились.
Семья разрушена. Миша останется без отца. Миша.
Он вернется из лагеря через три дня и ей придется объяснить. Почему папы нет дома? Как сказать двенадцатилетнему мальчику, что у его отца есть другая семья? Что папа выбрал не их? Телефон зазвонил. Ольга Петровна.
Анечка, доченька, как дела? Сергей приезжал сегодня, забирал какие-то вещи. Сказал, что у них с тобой сложная ситуация. Что случилось? Анна глубоко вдохнула.
Свекрови тоже придется рассказать правду. Ольга Петровна, у Сергея есть дочь от другой женщины. Семи лет.
Он скрывал это от нас восемь лет. Долгая пауза. Боже мой, прошептала свекровь.
Анечка, приезжай ко мне. Немедленно. Не оставайся одна.
Спасибо, но мне нужно побыть дома. Подумать. Хорошо.
Но знай, если что-то понадобится, звони в любое время. И Анечка, я на твоей стороне. Что бы ни говорил мой сын.
После разговора со свекровью, Анна почувствовала себя немного лучше. По крайней мере, Ольга Петровна ее не осуждала. Следующий день прошел как в тумане…
