* «Дам миллион, если ты меня вылечишь», — улыбнулся миллионер… Пока ребёнок не дотронулся к нему
У единиц. Спонтанная нейрорегенерация, сказали они. И добавили.
Это необъяснимо, но, возможно, нестабильно. Он кивнул. Но сам знал одно.
Это не случайность. Он пошел в парк на следующий же день. Без охраны, без анонса, без кресла.
Просто пришел и сел на ту же скамейку под платаном. Люди не узнавали его. Седой мужчина с тростью в простом сером пальто.
Он ждал. «Где тот мальчик?» – спросил он у детей, которые снова играли рядом. «Какой?» – с красным стетоскопом.
«Его зовут Лука». Они переглянулись, пожали плечами. Никто не знал.
Никто даже не помнил. Может, из другого района. Он приходил туда каждый день.
Сидел с утра до вечера. Иногда один, иногда в толпе. Иногда подходили репортеры.
Новость о чуде уже начала просачиваться в прессе. Он отмахивался. Искал Луку.
Однажды вечером, когда листья уже летели по асфальту, рядом с ним сел человек. Бомжеватый, в пропитанной дымом куртке, но с живыми глазами. «Вы его ищете?» – спросил он тихо.
Александр посмотрел на него с недоверием. «Луку, я знаю, о ком вы. Видел, как он делал это».
«Где он?» – «Не знаю точно. Но пару раз его видели возле старой школы на окраине Киева. Там, где дома снесли.
Там теперь вроде как приют. Или что-то вроде. Крыша течет, зато никому дела нет».
«Адрес?» – мужчина назвал перекресток. Александр достал кошелек, протянул купюру. «Я не за деньги», – отмахнулся тот.
«Просто хорошо, когда богатые ищут правильных людей, а не наоборот». Школа, о которой он говорил, стояла словно вырванная из времени. Граффити на стенах, щели в окнах, заросли у забора.
На воротах табличка. Объект под снос. Но за ней детский голос.
Смех. Кто-то пел. Он прошел через двор, толкнул дверь.
Внутри пахло пылью, супом и чем-то теплым, человеческим. Стены облуплены, но на них детские рисунки. Десятки, возможно сотни.
Он увидел ее первой. Старушку в платке, с усталым лицом, но добрыми глазами. «Извините, я ищу мальчика, Луку».
Она замерла. Потом выпрямилась. «А вы, Александр Иванов, да?» Он молча кивнул.
«Он говорил, что вы придете». «Он где?» «Он на улице, но скоро вернется». Она прошла вперед, указала на фотографии на стене.
Люди. Дома. До и после.
Он остановился. Его рука дрогнула, когда он увидел логотип. Его логотип.
«Это… да. Эти дома сносили по вашему проекту. Нас переселили в никуда.
Компенсации не было. Мы не протестовали. Не было сил.
Остались здесь. Я, Лука и еще восемь семей». Александр стоял в тишине.
Каждое слово бабушки било в него точнее хирурга. Его бизнесменская память отчетливо восстановила детали. Отчуждение, ликвидация, нежилой фонд.
Он даже помнил совещание. Кто-то говорил «Живут там какие-то старики и иммигранты, не проблема». Он не возразил.
Тогда ему было все равно. И вот он стоял в разрушенном приюте, где жил мальчик, который его спас. Внезапно в дверях появился Лука.
Все такой же, но уже не игрушечный. Его глаза были серьезнее, чем должны быть у ребенка. Он подошел и сказал «Я знал, что вы придете»…
