Цыганка взглянула на руку Аллы и отшатнулась. — «В ЭТУ машину не садись! Иначе больше не встанешь!»

— Если бы! — Маша тяжело вздохнула. — Всё золото моё, что родители покупали, вынес из дома, даже цепочку с меня во сне снял. А вчера ночью пришёл и опять — зрачки сплошь чёрные, сам невменяемый! Кого-то гонял по квартире… Потом начал опять искать топор… Но я-то не дура и давно выкинула его на свалку. Ой, скорей бы на работу в поликлинику вернуться!

Алла смотрела на Машины синие круги под глазами.

— А помнишь, та цыганка ведь говорила тебе, чтоб до двадцати пяти лет не выходила замуж, — вспомнила Алла. — Выходит, она и насчёт тебя не ошиблась.

Маша раздражённо махнула рукой.

— Она бы лучше о себе позаботилась! Вижу я её иногда на рынке, стоит, попрошайка. Ха!

— Серьёзно? Она до сих пор там?

Сердце Аллы забилось быстрее. Какое-то свежее дуновение промелькнуло в нём, призрачная надежда. Почему?

— Так надо же чем-то кормить свой табор. Только попрошайничать и умеют, — уверенно заявила Маша. — Слушай… А я тебя всё спросить хотела — что ты видела, когда, ну… Спала тогда целый месяц?

— Ничего, во мне просто выключился свет. Чернота. Но перед этим я видела мальчишку, который был с нами в машине — Данила. Он был за рулём. Так вот, я видела, как он улетел. Мне очень хотелось с ним, но ему сказали, что мне ещё рано. И сразу наступила чернота.

Маша побледнела, но Алла не заметила этого, она думала о цыганке и о том, что ей необходимо увидеть её опять.

—

Папа достал коляску из машины и помог Алле сесть в неё.

— Всё, дальше я сама, — сказала Алла и покатилась…