Чоловік приготував Анні чашку кави, у якої був дуже дивний ЗАПАХ. Вона поміняла кружки з тією, що була у свекрухи, яка постійно принижувала і насміхалася над нею. А через 30 хвилин усі ОНІМІЛИ від побаченого

В больнице царил организованный хаос. Елену увезли на обследование, а Анна, дождавшись момента, подошла к доктору Иванову, пожилому мужчине с усталым, но внимательным взглядом. Она показала ему запись, момент, когда Елена выпила кофе и начала задыхаться.

«Я думаю, это не случайность», тихо сказала Анна. Доктор нахмурился, но кивнул. «Мы сделаем анализы.

Если что-то найдем, я сообщу». Пока ждали результатов, Анна сидела в коридоре, прокручивая в голове последние месяцы. Ее здоровье ухудшалось с пугающей регулярностью.

Боли в животе, слабость, головокружение – все это началось после того, как она перевела на свое имя квартиру и дом, унаследованный от родителей. Виктор тогда настоял, чтобы она оформила все на себя для безопасности. Теперь она видела это иначе.

Он часто спрашивал о недвижимости, о ее стоимости, о том, как лучше ее продать. Анна отмахивалась, думая, что он просто заботится о будущем. Как она была слепа.

Она вспомнила один вечер, когда нашла в ящике Виктора пузырек с какой-то жидкостью. Он отмахнулся, сказав, что это для работы. Тогда она поверила.

Теперь этот пузырек всплывал в памяти, как зловещий предвестник. И еще были взгляды Елены, холодные, расчетливые, как будто она видела в ванне не человека, а препятствия. К вечеру больничный коридор окутала гнетущая тишина, нарушаемая лишь далеким писком медицинских приборов и шорохом шагов медсестер.

Анна стояла у двери палаты, ее рука застыла на холодной металлической ручке. Сердце билось так сильно, что казалось, оно разорвет грудную клетку. Она знала, что за этой дверью ее ждет правда.

Елена пришла в себя час назад, и Анна понимала, что это ее последний шанс вырвать ответы из паутины лжи, которая опутала ее жизнь. Она сделала глубокий вдох, прогоняя дрожь, и толкнула дверь. Елена лежала на больничной койке, ее лицо было бледным, но глаза, те же глаза, полные высокомерной злобы, горели огнем.

Она выглядела слабой, но эта слабость была обманчивой, как змея, что притворяется мертвой перед ударом. Виктор сидел рядом, сгорбившись, держа ее руку. Его пальцы жимали ее ладонь слишком крепко, словно он боялся, что мать ускользнет или выдаст его.

Увидев Анну, Елена дернулась, ее губы искривились в знакомой гримасе презрения. Ты, — прохрепела она, и ее голос, хоть и слабый, был пропитан ядом. Это ты виновата.

Слово «ты» прозвучало как обвинение, как приговор, но Анна уловила в ее взгляде нечто новое, тень страха, мелькнувшую, как облако, закрывающее солнце. Этот страх был едва заметным, но он был. И он дал Анне силу.

Она шагнула ближе, ее шаги гулко отдавались в тишине палаты. Ее глаза, обычно мягкие, теперь горели холодным огнем. «Скажите мне правду, Елена, — сказала она, и ее голос был твердым, как сталь, несмотря на бурю, что бушевало внутри.

Что было в том кофе? Елена жала губы, ее лицо напряглось, словно она пыталась проглотить слова, рвущиеся наружу. Она посмотрела на Виктора, и в этом взгляде было все, приказ, мольба, угроза. Но Виктор молчал, уставившись в пол, его лицо было маской, за которой прятались стыд и страх…