* Через 15 лет после того, как мы растлили сына вместе, муж сказал: «Я всегда сомневался. …
У неё был рыжий хвост, усталая, бледная. Муж, кажется, работал на стройке. Имя… Лариса, кажется.
Лариса. Рыжая. Строитель.
Это было немного. Но это было хоть что-то. Когда я вышла из магазина, в руке у меня была визитка с её новой фамилией.
А в голове — шум ветра, стучащийся в одну единственную мысль. Что, если её ребёнок — мой? Дома я застала Артёма на крыльце. Он снова кидал мяч в старое кольцо, которое Игорь обещал починить ещё полгода назад.
И, конечно, так и не сделал. — Привет, мам. Он вытер лоб рукавом.
— Ты в порядке? Уставшая какая-то. — Много дел. Я улыбнулась, стараясь держаться.
— Папа не звонил? — Нет. Он потупил взгляд, подбросил мяч. — Вы что, поссорились? — Что-то вроде.
Тихо ответила я. Он протянул мне мяч. — Поиграем? И мы играли. До сумерек.
Молча, с редкими улыбками. Я смотрела на него. И не могла представить, что он может быть не мой.
Этот мальчик с ямочкой на подбородке и привычкой морщить нос, когда промахивается мимо кольца. Позже я передала Константину всё, что узнала от Марины. Имя — Лариса.
Рыжие волосы. Муж — строитель. Роды в тот же день.
Он запустил поиск по базам, по области, по выпискам, по роддомам. Таких Ларис оказалось десятки, но только одна подходила идеально. Лариса Блинова, 24 года.
Выписана 6 января 2009 года с мальчиком. Без осложнений. Я набрала номер, который он нашёл.
Долгий гудок. Никто не ответил. На следующий день поехала сама.
Адрес — двухэтажный кирпичный дом в тихом дворе. Ветер колыхал за навески на балконе. Я постучала.
Открыла женщина. Рыжие волосы собраны в небрежный пучок. Взгляд усталый, недоверчивый.
Да? Лариса Блинова? Да. А вы? Простите, что вот так? Мы могли родить в один день. В январе 2009 года.
В третьем роддоме на Маяковке. Она замерла. Миг, и дверь могла бы захлопнуться.
Но нет. Она тихо сказала. Проходите.
Дом пах корицей и детским мылом. В гостиной. Подросток.
Худощавый. С наушниками. Быстро взглянул на меня и снова уставился в экран.
Это Ярослав. Ему 15. Упёртый и ест только макароны.
Я взглянула на него и будто внутри щёлкнула. Поворот головы точно как у Игоря. Жест тот же.
Он был не похож на Ларису. Но мне не нужно было больше доказательств. «Это может прозвучать безумно», — начала я. Но анализ показал, что ребёнок, которого я растила 15 лет, не мой по крови.
И не моего мужа. Я думала, ошибка. А потом мы нашли медсестру.
Она рассказала, что, возможно, в ту ночь перепутали детей. Лариса опустилась на край дивана. Я всегда чувствовала что-то не так.
У Ярика группа крови не совпадает ни со мной, ни с мужем. Но педиатр сказал, бывает. И я решила, что просто накручиваю себя.
Я не хочу отнимать у вас сына. Я просто хочу узнать правду. Я села напротив.
«Можете сделать тест?» Она долго молчала. Потом кивнула. «Да».
Позже, сидя на крыльце с Артёмом, я пыталась представить, что бы я почувствовала, если бы вместо него рядом оказался Ярослав. Я не смогла. Не хотела.
Артём — мой. Какая разница, что скажет бумажка. Через три дня позвонил Константин.
Подтвердилось. «Ярослав — ваш биологический сын. А Артём — её».
Я села на пол и зарыдала. Не от биологии. Не от истины.
А от того, что вся моя жизнь с её теплом и болью была построена на чужой ошибке. Я по-прежнему не сказала Артёму ни слова. Как объяснить ребёнку, что ты вроде бы и мама, и вроде бы нет.
А Игорь… Я всё-таки залезла в личный кабинет банка и проверила его счета. Одна оплата — номер в отеле на окраине. Вторая — ресторан.
Третья — букет. Не для меня. Я поехала туда.
Сама. Без предупреждения. Он открыл дверь в майке и спортивках…
