…Батько проміняв маму на похабну дівку з якою зраджував їй все життя. А поживши з нею, зрозумів свою помилку, та почувши відповідь мами ПОСИНІВ миттєво…

Нет, сказал Вовка. Нельзя этого делать. Володя, давай Павла Васильевича заберем к себе, предложила Лена.

Ничего, потеснимся, а скоро ты получишь новую квартиру. Думаю, и на Павла Васильевича площадь полагается. Мне кажется, этот вариант для всех самый лучший.

Я возьму трудовой отпуск, а там и декретный отпуск подоспеет. Буду ухаживать за Павлом Васильевичем, а там бог даст, он восстановится потихоньку, мы ему поможем. Такого от Лены никто не ожидал, даже Вовка.

В горле Вовки комом встали слова благодарности. Вовка обнял жену и прошептал ей на ушко. «Спасибо, родная! Спасибо, любимая!» На перроне вокзала Шура и Лидочка провожали Вовку с семьей и Павла.

Георгий решил не идти на вокзал, и Шура ему была благодарна за это. У Гоши имеется чувство такта, и он всегда знает, как правильно. А правильно, чтобы Шура сама провожала своего сына и своего бывшего мужа.

Павел уже мог сидеть, и он сидел в вагоне и смотрел в окно на целующихся и обнимающихся своих самых родных людей. Забежала Лида в вагон, обняла отца, поцеловала его в небритую щеку и попросила. «Папа, пиши мне, звони мне.

Я буду ждать. А в мае приезжайте с Вовкой к нам с Сашей на свадьбу. Слышишь, папка?» «Слышу, Лидочка.

Буду писать и звонить. И обязательно приеду. Я так рад, что Вовка с Леной забирают меня к себе.

Лидочка, я встану на ноги. Обязательно встану. И буду жить ради них.

Буду помогать им. Буду внуков баловать. Доченька, — плакал растроганный Павел, — я умру за вас.

Ты мне веришь, Лидочка? Ты мне веришь? А я всегда это знала, папа. Только ты живи, пожалуйста, ради нас. Лидочка убежала на перрон, а Павел подул на стекло окна вагона.

Окно затуманилось, он пальцем написал «Прости, Шура» и постучал в окно. Все оглянулись на стук, прочитали то, что написал Павел. Шура улыбнулась Павлу и кивнула головой.

Павел смотрел на Шуру и думал, как он мог потерять такую женщину? Одну и даже не на сто тысяч, как говорила его мать, а одну на миллион. Поезд набирал скорость и увозил вместе с Вовкой Павла. Увозил часть души Шуры, часть ее прошлого.

Когда она увидела больного Павла в окне вагона, ей вновь стало жалко его, как тогда, когда он раздавленный пришел от Павлы, и она попросила его остаться. Она поняла, что окончательно простила его. Но сердце ее принадлежит только Георгию, и он ждет ее дома.