…Батько проміняв маму на похабну дівку з якою зраджував їй все життя. А поживши з нею, зрозумів свою помилку, та почувши відповідь мами ПОСИНІВ миттєво…

— Закрой свой поганый рот. Если хоть еще одно слово произнесешь в сторону матери, я тебе шею сверну. И Вовка замахнулся на нее рукой.

— Сынок! — крикнул отец. — Не надо! — Да не буду я об нее руки марать. Не бойся, отец, не враг я себе.

Не собираюсь из-за этой мрази срок мотать. — Пап, как тебя угораздило связаться вот с этим? Вовка махнул головой в сторону Павлины. Отец на вопрос сына молчал.

Павлина опять приняла исходное положение у косяка двери, воинственно подбоченившись руками. Она поняла, что Вовка не поднимет на нее руку, и она может говорить все, что пожелает. — Что? Пришел отца возвращать к матери? Парламентер недоделанный! — Никого я не собирался возвращать.

Я пришел к вам как к людям, а ты… — А ты мне не тыч, мал еще! Уважение должен иметь к возрасту! — Нечего тут уважать, — спокойно сказал Вовка и обратился к отцу. — Пап, тут недалеко ресторан. Пойдем спокойно посидим, поговорим.

Соскучился я по тебе, пап. — Так и знала, что к матери его сейчас поволочешь! Мирить! — Да угомонись ты, — сказал Вовка. — Мама в марте замуж выходит.

Некуда отцу возвращаться. Твой он окончательно! От слов Вовки Павла как кипятком облили. Все его тело загорелось огнем, голову сдавило, а потом как будто все занемело, и он уже ничего не чувствовал.

— Пап, тебе плохо? — глядя на то, как изменился отец в лице, — спросил Вовка. — Довел отца, сыночек! Хоть бы думал головой, что немолодой он уже! — Ничего, сынок, ничего. У меня такое бывает, — соврал отец.

Возраст сказывается. — Пойдем в ресторан. — Пойдем.

Спокойно посидим и поговорим. — Куда ты пойдешь? Господи! — вопила Павла. — Того и гляди, удар хватит! — Павла! Хватит орать! — спокойно ответил Павел.

— От тебя скорее удар хватит! Вовка с отцом сидели в ресторане. Вспоминали все хорошее, что с ними происходило до ухода Вовки в армию. Отец смеялся, но в его глазах таился страх, грусть, безнадега.

И этого от Вовки не скрыть отцу. Очень Вовке жалко его. Он смотрел, как отец с жадностью поглощает лангет с жареным картофелем и понимал, что павлины его не балуют едой.

Вовка подозвал официанта и заказал еще два шницеля для отца. — Не надо, Володя, дорого, и я уже наелся. — Кушай, папа, мы же еще не уходим.

— Не уходим, — устало улыбнулся отец. — Володя, что же, мать и вправду замуж выходит? — Выходит, папа, — коротко ответил Вовка. — Жаль, — вздохнул Павел, — я надеялся, что ты приедешь и сможешь уговорить ее простить меня.

— Не смогу, — грустно ответил Вовка. — Прости, папа, у меня тоже была надежда на то, что все исправимо. Уже ничего не исправить.

— Вовка! — заплакал Павел. — А как же говорят, что пока мы живы, то можем все исправить? — Не в этом случае. Мама любит другого.

Здесь мы с тобой бессильны. А мешать ей с Георгием я не имею права. — Имеешь право, сынок, — засуетился Павел.

— Ты наш сын. Скажи, что ты против их брака. А она не захочет тебя терять, сынок, поэтому послушается.

— Пап, но это подло — играть на чувствах людей. — Нет, папа, я этого не буду делать. — Ради меня, Вова! Ради меня ты можешь это сделать? — Проси что угодно, но только не это.

Ты сейчас мне предлагаешь сделать выбор между тобой и мамой. — Пойми, отец, вы с мамой одинаково дороги для меня. Поэтому разбирайтесь во всем этом сами и решайте сами.

Не мне, сыну, учить вас, как жить. — Алло! Алло! Это кто? — кричала в телефонную трубку Павлина. — Шур, подожди! Не бросай трубку! Вовка дома? — Что случилось? — испугалась Шура.

— Володя нет. Они с Леной и Сережей пошли гулять. — А он тебе не рассказывал, что он вчера тут у нас с Павлом устроил? Хотела уже милицию вызывать, усмирять его.

Шуру все затрясло. Володя ничего ей об этом не говорил, а только сказал, что с отцом поговорил. И тот обещал не беспокоить Шуру, не устраивать ей скандалы.

Сказал, что были с отцом в ресторане и что и отец, и Володя были рады этой встрече. — Павло, да что стряслось? Говори мне, я передам Володе. — А то! — орала возбужденная Павлина.

— После ресторана Паше стало плохо. Я вызвала скорую, и его забрали. В больнице он! Инсульт у него! Хотела твоему сыночку спасибо сказать! Довел отца! И Павла бросила трубку телефона.

У Шуры ноги подкосились, и она присела на диван. Что серьезное с Павлом случится, она будет винить только себя. Зачем она позволила Володе идти в дом Павлины? Лучше бы Павел пришел сюда.

Лучше бы они здесь с Вовой встречались. Но уже все произошло. И тут надо как-то мобилизировать свои силы.

Не впадать в панику и что-то делать. Что-то делать. Для начала Шура накапала себе успокоительных капель.

И когда более-менее успокоилась, позвонила Павлине. – Павла, ты не сказала, в какой больнице лежит Павел? – Во второй! – рявкнула Павлина и бросила трубку. Володя с Леной вернулись довольные прогулкой.

А тут Шура с новостями от Павлины. – Вова! Отец в больнице с инсультом! Что там у вас вчера за скандал случился? Павла так орала! Милиции грозилось! – Не волнуйся, мама. Милиции не будет.

Ничего такого я не сделал, чтобы мной милиция заинтересовалась. Просто я дал отпор наглости этой женщины, если можно назвать ее женщиной. Давай без паники.

В больницу я еду сейчас же. Вовка оделся и вышел. Шура выбежала за сыном и, не выдержав напряжения, расплакалась.

– Холодно, мама. Иди в дом. Не надо плакать.

Иди. Простудишься. Шура перекрестила выходящего из калитки сына, вернулась в дом, села у окна и стала ждать возвращения Вовки.

– Пап, ну ты что это вздумал болеть? – бодро спросил Вовка и приобнял отца. – Ты что? Мы мужики сильные. Выкарабкивайся.

Внуков кто будет баловать? Павел слабо улыбнулся сыну и, заикаясь, ответил. – Я постараюсь, сынок. – Ты прости меня, отец.

Это все из-за меня. Не сдержался я. – Не из-за тебя, Володя. Все это из-за меня самого.

Я как услышал, что мать замуж выходит, так и все. Понял, что свою жизнь пустил под откос. Понял, что потерял.

С Павлиной у меня жизни нет. Сам видел, какая у меня жизнь. Ничего нас с нею не связывает.

Со скандалом постоянно. Лучше бы я, сынок, сразу сдох, а не по больницам валялся. Такая жизнь лучше никакой.

– Пап, ну что ты такое говоришь? – Знаю, что говорю. Радости нет. Ушла она, когда я ушел от твоей матери.

– Вовка, а ведь счастье в мелочах. Павел грустно улыбнулся. – Я теперь живу прошлым.

Вспоминаю, как легко и спокойно мне жилось с Шурой. Не зря моя мать говорила, что такие, как Шура, одна на сто тысяч. Вовка, мы же считаем себя умнее родителей.

И зачастую отмахиваемся от их слов. Не слушаем их. Делаем ошибки, которые бывают непоправимые.

Ну вот как со мною? Скажу тебе, сынок, береги свою семью. Береги то, что у тебя есть. Не повторяй моих ошибок.

Послушай меня, как отца. – Я свою мать не слушал, так послушай ты меня. – Не волнуйся так, папа, – ответил Вовка.

– Я слышу тебя. Я говорил с врачом. Он пообещал, что все нормализуется.

Но нужно бороться, папа, не сдаваться. – Незачем мне, Володя, бороться. Но раз не сдох, надо восстанавливаться, чтобы не быть обузой Павле.

Пришла медсестра с капельницей и попросила посторонних удалиться. Павел лежал под капельницей и вспоминал свою жизнь с Шурой. Вовка сказал, кто будет внуков баловать.

А он вспомнил, как он баловал своих детей. Вовка и дочки просили у него деньги. Наташа и Лидочка на наряды.

Вовка на кассеты для магнитофона. На модные кроссовки или еще на что-нибудь. А он им никогда не отказывал.

Он смотрел, как его дочурки кружатся у зеркала, любуясь новыми сапожками или платьем. Как Вовка день и ночь крутит новую кассету. И радовался.

Радовался, что это он их отец. Хоть по мелочам, но может делать их счастливыми. И от этого он сам был счастлив.

И никогда у них в семье не было скандалов, от которых крышу в доме сносит. Шура всегда умела обходить острые углы. И дети не были свидетелями их ссор.

А дети. Это же Шура их воспитывала. А он-то то по командировкам в рейсы уезжал, то у павлины в постели нежился.

А Шура сама детей воспитывала. И никогда слова ему в упрек не сказала. Да каких детей воспитала! Гордость для родителей.

А это и его дети. Как там? Что там? Волновалась Шура. Он в сознании? В сознании.

Только немного заикается. Врач не дает никаких прогнозов. Все еще зыбко.

Господи, беда пришла откуда не ждали. Вечером следующего дня позвонила Павла. Позвала Володю к телефону.

И начала орать. Довел отца. С врачом говорила.

Так он сказал, что теперь твой отец инвалид. А мне это на кой черт? А если он сляжет навсегда? Я не собираюсь за ним горшки выносить. Он с вами жизнь прожил.

Для вас работал. Вам деньги носил. А его старого и больного мне спихнули.

Так вот, красавчик. Мне не нужен ваш больной отец. Я не собираюсь свою жизнь к его постели приковывать.

Из больницы я его не буду забирать. Ваш отец. Вот и носитесь с ним.

И Павла бросила трубку телефона. Зачем она звонила? Тревожилась Шура. Сказала, что больной отец ей не нужен.

И она не собирается его забирать из больницы. Шура так и села от этих новостей. Заберем Павла сюда, сказал Георгий.

А что делать? Куда ему деваться? С сестрой, я так понимаю, он не в ладах. Все на него посмотрели, и каждый прокрутил эту ситуацию в своей голове. Как это будет выглядеть? Спросила Шура.

Два мужа, и я одна? Это же курам и людям насмех. Вовка представил, как на глазах и без того раздавленного отца мама будет строить свое счастье с Георгием. И понимал, что отца это только добьет…