Аліна не могла зрозуміти, чому чоловік після смерті залишив все саме дорогоцінне свекрусі, а їй дісталась тільки стара халупа в глушині. Та коли вона зайшла всередину, ЗАЦІПЕНІЛА на місці

Мы строили планы, Алин, и я так хотел их осуществить. Но жизнь, она не спросила меня, хочу ли я остаться. Когда я узнал, что болен, я не сказал тебе сразу.

Не хотел видеть, как твои глаза наполняются страхом. Ты и так слишком много вынесла: все эти больницы, мои капризы, ночи, когда я кашлял до утра, а ты сидела рядом и держала мою руку. Ты была моим светом, Алина.

Каждый день я смотрел на тебя и думал, как мне повезло, что ты выбрала меня. И каждый день я боялся, что ты устанешь от этого всего, что уйдешь. Но ты осталась.

Даже когда я стал тенью себя прежнего, ты осталась. Этот дом — не просто дом. Я готовил его для тебя.

Помнишь, как ты говорила, что хочешь студию с большим окном, чтобы рисовать закат? Я нашел это место два года назад, когда ездил с другом на рыбалку. Оно было заброшенным, но я увидел в нем тебя: твои краски, твои холсты, твою улыбку, когда ты творишь. Я потихоньку приводил его в порядок, пока мог.

Мама помогала, хоть и ворчала, что я трачу последние силы. Но я знал, что делаю это для тебя. Не грусти обо мне слишком долго, ладно? Я знаю, ты будешь плакать.

Я не могу тебя остановить. Даже сейчас, когда пишу это, я сам еле вижу буквы из-за слез. Но я хочу, чтобы ты жила, Алин.

Рисуй. Ты всегда была счастлива, когда рисовала. Я видел это в твоих глазах, в том, как ты забывала про время, пока кисть танцевала по холсту.

Здесь, в Лесной Поляне, ты найдешь себя. Не ту, что потеряла меня, а ту, что может все начать заново. Я всегда буду с тобой.

В каждом мазке, в каждом дне, в шорохе ветра за окном. Когда тебе будет тяжело, посмотри на закат, я буду там, обещаю. И не злись на маму, она не знала про мое решение до конца.

Я просто хотел, чтобы у нее было что-то, что напомнит обо мне, о тебе. Тебе я оставил будущее. Я люблю тебя, Алинка.

Больше, чем могу выразить словами. Ты — мое все. Прости, что ушел так рано.

Живи за нас двоих, хорошо? Твой Никита». Алина дочитала, и лист выпал из ее рук. Слезы текли по щекам, капая на пол, а она даже не пыталась их остановить.

Она прижала ладони к груди, будто могла удержать его слова внутри себя, и тихо всхлипнула. В углу комнаты стояла баночка с золотой краской, той самой, что он подарил ей на их пятую годовщину. «Для особенных дней», — сказал он тогда, целуя ее в висок, и она рассмеялась, пообещав нарисовать ему солнце…