Богачу стало жалко глухонемую уборщицу, которую ОБИЖАЛ весь офис. Он дал ей ключи от квартиры и улетел на сделку. А едва включил скрытую камеру, ЗАМЕР…
Он сидел за массивным дубовым столом, поглаживая кончиками пальцев прохладную поверхность, покрытую тонким слоем лака. В воздухе витал утонченный аромат кофе и горьковатых сигарет, хотя сам он не курил — ему просто нравился этот легкий налет запаха, напоминавший о тех временах, когда в офисах еще можно было курить свободно. Все в его кабинете кричало о статусе, достатке и чуть ли не напускном величии: огромный стол, кожаное кресло, толстый ковер на полу, широкие стеклянные окна в пол, через которые открывался вид на городской пейзаж, сияющий в лучах утреннего солнца.
Звали его Артем Дмитриевич Чернов. Ему было 38 лет. Высокий, подтянутый, с прямой осанкой и коротко подстриженными волосами темного цвета.
В глазах у него иногда плясали искры уверенности, которая годами копилась в нем вместе с опытом ведения бизнеса и холодным расчетом.
Он пришел в этот офис не просто как начальник, а как владелец холдинга, который объединял под своей эгидой целый ряд успешных компаний — от логистики до медиа. Сотрудники побаивались его и восхищались одновременно.
Многие говорили, что он достиг всего сам, без лишних связей, хотя на самом деле это была полуправда. Связи все же были, но огромная работоспособность, умение рисковать и мыслить стратегически внесли свою лепту в его успех.
Глядя в экран смартфона, Артем ждал одного важного звонка. Все, что он делал в последние несколько недель, теперь вращалось вокруг этой предстоящей сделки. На кону стояли большие деньги, репутация компании и его собственное имя. Но в этот утренний час он отвлекся на иной предмет внимания — глухонемую уборщицу, которая уже второй месяц работала в офисе.
На самом деле он редко вникал в то, кто убирает коридоры или полы в кабинетах. Был спецперсонал, специальная служба, и ему казалось, что мелочи решаются сами собой. Но вот уже несколько дней подряд он замечал, как в обеденный перерыв сотрудники, не стесняясь, по-разному подшучивали над девушкой, которую он знал под именем Настя.
Ей было 25 лет, и она выглядела хрупкой, почти невесомой, когда проходила с ведром и шваброй по коридору. Ее тонкие запястья выдавали некоторую болезненную худобу, русые волосы она завязывала в простой хвост, а глаза у нее были серо-голубые, словно небо перед дождем. Все считали, что она не слышит и не может говорить, и благодаря этому позволяли себе отпускать грязные шуточки прямо в ее присутствии.
Кто-то замахивался, будто хотел ударить, зная, что она испугается резкого движения. Кто-то подкидывал мусор специально там, где она только что убрала. А кто-то откровенно копировал ее жесты, строил гримасы, насмехаясь над ее якобы неумелыми попытками что-то сказать языком жестов. Даже те, кто не поддерживал подобное издевательство, оставались безучастными, боясь пойти против веселой толпы. Артем видел мельком, как ее лицо оставалось безэмоциональным, но в глазах будто загорался и тут же гас огонек обиды. Наверное, это чувство бессилия, думал он. Ей и так сложнее в жизни, а тут еще эти насмешки. Сидя в кабинете, он часто замечал ее в углу поля зрения. Та тихо входила, вытирала пыль, собирала мусор, проверяла воду в вазе на столе. Все молчаливо, корректно, даже не задерживаясь надолго в кабинете. Как-то он поздоровался с ней, но она никак не отреагировала. Только мельком взглянула и опустила глаза…
