Обманувши дружину-доярку і продавши її будинок, чоловік з коханкою вигнали її на вулицю. Та так як вчинила дружина вони не забудуть ніколи…

Мария никогда не была особой красавицей и даже не заблуждалась на этот счёт. Красивые подруги не вызывали у неё зависти или комплексов. Она всегда считала, что какое уродилось, такое уродилось, толку переживать.

Кто-то считал её просто милой, кто-то — обыкновенный, а кто-то и вовсе откровенной дурнушкой, что только подтверждало народную мудрость — на вкус и цвет товарищей нет. Мария мало заботила чужое мнение относительно своей внешности. Она свято верила в другую поговорку — не родись красивой, а родись счастливой.

А для счастья у неё было всё — любимый муж, дом и работа. С мужем особенно повезло. Все женщины в деревне в возрасте от 18 до 40 лет завидовали ей.

Ещё бы, Максим был первым парнем на деревне. Красавец с вьющимися, льняными волосами, зелёными глазами и добродушной улыбкой. Когда они вместе появлялись на людях, то Мария ловила на себе завистливые взгляды, что только радовало её.

Мол, смотрите, какой у меня у дурнушки муж. Сколько девок по нему сохло не счесть. Выбирай любую.

А он взял в жёны именно её — доярку с натруженными руками, невзрачную и тихую. Когда Максим сделал ей предложение, все просто в обморок упали. Даже предложили ему обратиться в городе к психологу, а то и к психиатру.

На что Максим беззлобно отшучивался. Мол, с психикой у него всё в порядке, да и со вкусом тоже. А все, кто против, просто идут лесом.

Со временем все оставили Максима в покое. Девки повыскакивали замуж за парней попроще. Всё устаканилось.

Вошло в привычную житейскую колию. К тому же обострять с Максимом отношения никому не хотелось, так как он был единственным в их большой деревне, кто после детдома закончил электротехническое училище в городе, и теперь являлся дипломированным специалистом с прямыми руками, способным починить что угодно, даже самое безнадёжное. И дно у прохудившегося тазика мог залатать, и двигатель в машине перебрать.

Короче, был этаким деревенским самоделкиным, толковым и, что немаловажно, нежадным. За свои услуги брал недорого, а с бедных пенсионерок и вовсе едой. То огурчиками пупырчатыми, то грибочками солёными, а иногда и самой популярной деревенской валютой — самогоном.

В общем, положительный герой. Но был у такого прекрасного Максима один существенный изъян. Любил он в своих проблемах обвинять других, а в последнее время объектом таких нелепых обвинений стала жена.

А ещё он любил помечтать, ничего для осуществления мечты не делая, так, на словах только. Марии же в мечтах не витало. Она работала с ночи до утра, пропадая на ферме, где трудилась дояркой.

К высоким знаниям особо не тянулась, книжек не читала. За то, что касается домашнего хозяйства, то дом содержала в чистоте, варила мужу супы и пекла хлеб, при этом не забывая следить за домашней скотиной. Мечтать ей было некогда, дело не в проворот.

Один только дом требовал немало усилий. Она очень сильно любила свой родной дом, потому что достался он от родителей, ушедших в мир иной, едва она школу окончила. А благодаря рукастому Максиму большой дом приобрел новые полы и двери, новую крышу и новый забор.

Но это всё не радовало и тяготило самого Максима, который всё чаще и чаще в последнее время стал заикаться о переезде в город. Он знал, что такое городская жизнь, насыщенная и богатая на события, по сравнению с которой деревенская просто тоска. В городе кинотеатры, музеи, выставки и кафе, а здесь что? Три сарая да баба з

Зина на заваленке, скукота и серость.

И ещё, по его авторитетному мнению, там было куда перспективнее в плане заработка, да и вообще во всех планах перспективнее. Можно квартиру купить, машину, а если уж без природы и берёзок вообще никуда, то и дачу в черте города приобрести. — Маша, мы ещё молодые с тобой, но эта молодость быстро пройдёт, поэтому надо успеть пожить.

— назидательно говорил Максим. — Никуда я не поеду, — категорично возражала Мария, уже уставшая от подобных разговоров. — Я здесь родилась, здесь у меня любимая работа, здесь и родители мои лежат, что мне в городе делать? — Любимая работа, говоришь? — моментально заводился Максим.

— Что хорошего целыми днями стоять в навозе по колено, да коров за вымя дёргать? — Я люблю свою работу, и давай оставим этот разговор, мне уже надоело выслушивать это каждый день. — И потом, на что мы там жить будем, ты подумал? — И где жить? — Там всё придётся покупать, огорода и скотины там нет, ты представляешь, сколько денег надо? — Да и не купишь там такого в этих супермаркетах, одна химия и ГМО. — Можно фермерскую покупать, там есть специальные магазины, — аргументировал он.

— Интересно, а сколько там будет стоить литр молока или пучок петрушки, а? — А мясо? — Да это же сколько денег-то надо? — Не, даже и не думай, — парировала она. — Я там работу найду приличную, руки у меня из правильного места растут. — Или сомневаешься? — Да не сомневаюсь я. — А где жить? Квартиру снимать? — Ну, насчёт жилья… — Дом наш можно продать.

Я его подправлю, как картинка будет. Его можно очень дорого продать. Вон, баню дострою.

А если ещё вместе со скотиной, то цена совсем уж вкусной получится. — Ты его собрался вместе с козами и коровой продавать? — хмурилась Мария. — Нет, мы их с собой заберём, — психовал муж.

В квартире им самое место, на балконе. — Ни за что! — отрезала жена. — И никогда! На этой враждебной ноте и заканчивались их разговоры на эту тему.

Мария, расстроенная, уходила на смену, а он, раздражённый, принимался за починку всяких примусов и прочей на ладан дышащей деревенской техники. Но мысль о переезде Максим не отбрасывал. Наоборот, она всё больше укреплялась в его сознании, пуская корни, пока не превратилась в навязчивую идею.

Он чинил деревенский хлам и думал, как же ему убедить несговорчивую жену. Но придумать не мог, и от этого раздражался ещё сильнее. Жизнь шла своим чередом.

И вот как-то зимой Мария засобиралась в гости к своей сестре, которая жила в соседней деревне. Наготовила мужу впроб всего, дала указания насчёт домашней скотины и уехала на две недели. Максим, как всякий порядочный муж, оставшийся один, впервые два дня откровенно дурковал.

Пил со своим соседом Панкратом самогон и жаловался на дремучесть жены, на бесперспективность деревенской жизни и на то, что благодаря жене он теряет свои лучшие годы в этой убогой и опостылевшей ему обстановке. Панкрат молча слушал, осушал стаканы и согласно кивал, хотя было видно, что ему глубоко плевать на душевные переживания соседа. В конце концов, Максим это безразличие заметил и выгнал соседа из-за стола.

Кое-как прибрался в доме, покормил козу и принялся за своё любимое занятие — починку всякой всячины, место которой, если честно, было на помойке. Но ему надо было чем-то заняться, к тому же такая работа его успокаивала. А от хвойного запаха канифоли он даже немного пьянел.

Утром следующего дня к нему постучался Панкрат с новостью, которая впоследствии перевернула весь его жизненный уклад и разрушила семью. — Здорово! — Панкрат обмёл валенки и вошёл в избу. — Скучаешь? Максим оторвался от своего рабочего стола, на котором дымился паяльник.

Лежали какие-то катушки, детали, провода. Взглянул недовольно на гостя. — Делать мне больше нечего.

Зачем пришёл? — Да так, просто, — вздохнул сосед, присев рядом на лавку. — Если выпить, то я с тобой пить больше не буду. Плохой ты собеседник, как выяснилось.

Нечуткий. Я перед тобой, можно сказать, душу вывернул, а ты в неё плюнул. — Когда? — возмутился Панкрат.

— Тогда. — Ладно, я по другому делу, — миролюбиво отмахнулся Панкрат. — Хотел спросить, ты соседку свою видал? Максим недоумённо уставился на соседа.

— Какую соседку? Панкрат бесовито хохотнул, почесал скорузлыми пальцами заросшее лицо и хитро прищурился. — Да объявилась тут вчера вечером одна. У бабы Веры дом сняла.

— Баба Вера же вроде в город уехала, — пожал плечами Максим. — Ну, я и говорю, бабка в городе, а дом сдала. — Что ж непонятного-то, — развёл огромными ручищами сосед…