Він залишив її в холодному будинку, а ввечері вона почула, як скрипнула хвіртка….

В этом году зима была такой снежной и холодной, что все жители уже почти заброшенной деревни едва находили в себе силы, чтобы справляться с ней. Молодые, почуяв неладное, довольно быстро ориентировались, а старики, которые могли рассчитывать только на себя, быстро поняли, что ждать помощи неоткуда. И теперь, забившись каждый в своём доме, рассчитывать могли только на то, что, возможно, холода эти не продлятся слишком долго.

Симпатичная крошечная пожилая женщина с красивым именем Эдита старалась обогреть гостиную, которую так любила. Она вообще любила этот старый красивый дом. Но теперь, когда всё здесь стало пропускать холод и ветер, она всё реже находилась во всём доме.

Большой дом, который напоминал некую копию довольно известного особняка, теперь почти весь стоял заброшенный. Она обосновалась только в гостиной. Здесь, разложив диван, спала.

Иногда выходила на кухню, тепло одевшись, чтобы там что-то приготовить, но большинство времени проводила здесь. Единственная причина, по которой она находилась в гостиной, это был довольно большой камин, который занимал почти треть стены, но плохо было то, что оставалось всё меньше топлива и всех тех дров, которые она заготовила, и она, теперь понимая, что до конца зимы не протянет, с трудом осознавала, как протянет всё это время. Ей было грустно от одной только мысли, что после всего того, что она планировала себе на весну, у неё совершенно ничего не получится, потому что она до весны, скорее всего, не доживёт.

Она и сейчас сидела на этом большом диване, думала, что наверняка не сможет дожить, потому что холода вынудит её сначала остаться без дров, а затем и без отопления. Собравшись с силами, она притащила старую стремянку, завесила вход толстым одеялом, чтобы тепло не выходило, и здесь было более-менее комфортно. Но надолго ли? Эдита Васильевна смотрела старый альбом, который так сильно любила, и думала, что если бы она могла найти в себе силы, она наверняка просто бы уехала отсюда, заставила бы своего сына вернуться за ней или позвонила бы дочери.

Но она не могла позвонить дочери, потому что так обидела её, так задела её, что Эдита Васильевна предпочла бы умереть здесь в качестве наказания за то, как жестоко она обошлась с собственной дочерью, чем позвонила бы ей и попросила о помощи. Она знала, что дочка ей откажет. Слишком сильно тогда она на неё накричала, слишком сильно надавила, и вообще, наверняка, когда стоило с ней помириться, она упустила этот чудесный шанс.

А сын? Она уже знала, что Валера вряд ли ей поможет, ей было так горько, что она тут же подумала, что воспитывая собственных детей, прилагая все усилия, она понимала, что они теперь оставят её в полном одиночестве. Как она могла помочь сама себе? Она не могла договориться с собственными детьми, но она всё равно, набравшись храбрости, позвонит своему сыну. И в надежде на то, что он заберёт её отсюда, уедет, навсегда оставив этот дом.

Ей было жаль уезжать отсюда, хотя она и понимала, что либо она уедет отсюда, либо останется здесь умирать, вне зависимости от принятого ей решения. Дом этот без ухода очень быстро превратится в труху, все старые дома нуждались в постоянном уходе, но этот как будто бы был особенный, этот дом как будто бы умирал сразу, как только оставался в одиночестве. Она уже пыталась уехать отсюда, но вернувшись, поняла, что безумно скучает по этому дому и по всей этой жизни, которая была здесь.

Она набрала номер телефона, но слышались только гудки. Она смотрела на свой маленький телефон, который был уже настолько изуродован временем, что работал просто каким-то чудом. Снова послышались гудки, но звонок был сброшен.

Эдита Васильевна подумала, что сын, скорее всего, просто случайно сбросил её звонок. Снова позвонила, но на этот раз он снова сбросил. Она поняла, что сын наверняка занят, а, может быть, просто не хочет разговаривать с ней, и она позвонит ему ещё раз, позже, но если он снова сбросит, то перезванивать уже не будет.

Она почувствовала, как слёзы стекают по лицу, утерла их старческой морщинистой ладонью. Эдита вдруг вспомнила, как воспитывала своих детей, и подумала, насколько она осталась сейчас одинокой и брошенной. Если со своей дочерью она прекрасно понимала, почему та не хочет общаться с ней, то со своим сыном она вообще не могла разобрать, почему он так с ней поступает.

Она всегда буквально боготворила его. Не было ни единой причины, чтобы сейчас он бросал её. В это самое время Валерий на повышенных тонах разговаривал со своей любовницей, которая явно не хотела понять его, и только и желала, чтобы продавить собственные условия.

Валерий так сильно злился, что не мог даже держать себя в руках. Но больше всего его раздражало то, что если с женой он мог поступить как угодно, то с этой девицей такого позволить себе не мог. Жена его могла терпеть всё, что угодно, но эта девушка точно терпеть не станет то, что её не устраивает.

Она сразу дала понятие-то ещё на начальном этапе отношений, что с ней стоит быть осторожнее, аккуратнее, вне зависимости от того, как себя ведёт она, если он, конечно, хочет сохранить их отношения. Вот и сейчас она кричала. Он никогда никому не позволял кричать на себя, и сейчас просто терпел, иногда огрызался в ответ.

Валерий посмотрел на телефон, увидел, что ему звонит мать. Он сбросил звонок и снова вернулся к разговору. Телефон зазвенел вновь, и он опять бросил трубку, не понимая, как мать с первого раза не поняла, что ему сейчас не до неё…