5 років оплакував померлу дружину, але одного разу, увійшовши на кухню, чоловік ОНІМІВ, побачивши у вазі квіти, які лише вранці відніс ЇЙ НА МОГИЛУ
«Анюта, стой на крыльце университета!» — закричал он в трубку. Через десять минут папа вышел из машины с букетом кремовых роз, таких, которые любила мама. Он подошёл к Ане, поднял её, как маленькую, на руки, расцеловал и отвернулся.
Он не мог сдержать слёз. Аня тоже заплакала, опустив голову в эти кремовые розы. Они оба подумали о маме.
Они оба знали, что она была бы очень рада. И когда папа, ничего не говоря, поехал на кладбище, Аня только кивала молча головой. «Всё правильно, папочка».
У въезда на кладбище папа оставил машину, а Аня — свой букет. Маме они купили другой, с чёрной траурной ленточкой. Глядя на её любимое лицо на чёрном мраморе памятника, они тихо прошептали ей каждое своё и одинаковое: «Я люблю тебя».
Следующие три года они прожили с минимумом свободного времени. Папа вплотную был занят строительством нового корпуса под выпуск медицинского оборудования. Когда корпус был готов, начался монтаж станков и приспособлений, их подключение к электроснабжению и другим системам жизнеобеспечения.
Потом без отрыва от производства и с привлечением новых кадров надо было формировать штат специалистов. Приходилось осваивать теорию всем: и рабочим, и специалистам среднего звена, и руководителям нового производства. Сроки вроде бы укладывались, но параллельно в городе открылся военный госпиталь.
Его организовали в корпусах одной из муниципальных больниц, реконструировав её основательно. Основная часть будущего оборудования, производимого на заводе, где работал папа Ани, предназначалась этому госпиталю. У Ани три первых курса тоже были наполнены под завязку.
Она всегда ещё со школы училась хорошо, а это требовало времени. У Ани не было ни интересных предметов, так её научили родители, во всём следовало докопаться до сути. Мама говорила, что любимый предмет или дисциплина — это важно, но ничего не собрать в остальных науках — это как инвалидность своего рода.
А папа часто повторял, что знание — такой груз или такая ноша, что не тянет, это точно, а вот помочь при форс-мажоре поможет обязательно. Поэтому у Ани были основательные знания как по точным наукам, так и по гуманитарным. Позже она была благодарна родителям и школе за то, что не отмахивалась ни от математики, ни от химии с физикой.
Аня не запускала и не пропускала новые темы, и они органично дополняли старые. Её школьная, а потом и университетская подруга Алиса, которая закатывала глаза от тоски, если предстояла контрольная по алгебре, всегда говорила: «Да что ж ты такая всеядная, Анюта, и сочинения пишешь супер, и на логарифмы спокойно реагируешь, а про правила буравчика вообще молчу». Аня уже привыкла к этим стонам Алисы.
Она давно поняла, что ну такая вот она, её Алиса, но не дружит она с точными науками и просто молча решала на контрольных её вариант. Сначала её, а свой потом. Зато она благодарна Алисе, что вытащила её в спортклуб и даже за компанию пошла в секцию фехтования.
Хотя сначала хотела на малый теннис. Но Аня, рассказывая по дороге, какими они могут быть мушкетёрками, легко убедила подругу поменять секцию. Зато потом Алиса забросала соцсети фотоснимками в экипировке фехтовальщицы с поднятым забралом или в выпаде со шпагой.
Но потом пожаловалась Ане, что от неё отписались два симпатичных молодых человека. Один честно признался, что боится, как бы Алиса не использовала свои приёмы на нём, если вдруг что-то будет не так. А второй тихо исчез.
Хотя причина, наверное, была та же. На втором курсе и Аня, и Алиса записались на курсы испанского языка и трижды в неделю ездили на занятия в другую часть города. Зато, скажем, на новогоднем вечере слегка поиздевались над общепризнанным на курсе мачо Стасом.
Он вальяжной походкой подошёл к ним, обнял сразу обеих за талии и в привычной манере спросил: «Ну что, крошки, потанцуем? Оторвёмся?» Девушки переглянулись и заговорили на испанском. Стас отпрянул.
«Чего-чего? Так бы и сказали». И отошёл. Анюта и Алиса согнулись от смеха…
